— Да-а. А я вот на катере, значит. Море люблю. — Он задумчиво разлил водку. — Но как недельку погоняешься за кем-нь-то, так пропади оно пропадом.
— Работа!
— А как у вас-то там, в этом…
— В Бейруте?
— Во-во. А это где?
— Там, где арабы. Там сложная обстановка, очень сложная.
— А как насчет этого?
— Плохо. Ответственность большая. Вроде бы и мало наших, русских, а работы все равно — во!
— Жарко там?
— Oй жарко…
— А у нас — холода. Катер обледенеет — фр-р. Но зато живем — люкс. «Дары моря», девахи сами на шею вешаются. — Капитан неопределенно повел рукой. — У меня их четыре.
— Женат?
— Не. Хотела одна фифа…
Сотрудник вздохнул.
— Я, знаешь, кофточек целый чемодан привез. И чулки. И тапки такие с тесемочками — все брали.
— У нас тоже добра завались. Я мамаше французские паутинки привез. Ей, правда не надо, в деревне-то, но хоть соседям покажет. У меня кореш в таможне — все достает. А чего творится — етить твою мать. У одной — веришь нет — золото в трусиках нашли.
— Ну!
— Да, туда зашила.
— А как нашли. Щупали?
— Не, приборами какими-то.
— Техника. А у нас недавно случай был — выслали одного инженера.
— Куда?
— На родину поехал. Он, это, пшено в конвертах получал, из Москвы.
— А зачем пшено?
— Для экономии. Хотел вторую машину купить и дочке кооператив.
— Ну дурак.
— Почему?
— Надо было бандеролями…
— Все равно не обманешь.
Заказали еще бутылку. Обоим становилось весело.
— А я «Волгу» хочу купить новую, — сказал капитан.
— У меня «Фиат».
— У меня «Москвич» был — братану подарил. Во «Москвич»! Мне его прямо с завода выкатили.
— У меня «Фиат» из первой партии. Сейчас в Москве гарнитур заказал. Отличный будет гарнитур, доложу тебе.
— Я мамане румынский достал. Еще шубу французскую.
— У меня жена в такой ходит. За триста двадцать?
— Да ты чего, семьсот отдал, натурально.
— Под барса что ль?
— Чето-чего?
— Под барса, говорю?
— Не, не под него. Красивая.
— Под барса тоже красиво.
— У меня красивше.
— А видал унитазы чешские?..
— У меня на книжке тысяч семь. Или восемь…
— А как, у вас там, стреляют? — спросил, наконец, пьяно капитан.
— Евреи, суки, стреляют. А так просто не, — также пьяно отвечал сотрудник Алексеев. — У нас это… борьба идеологий. Мы оба с тобой охраняем стр-рану!
— Ты тоже на катере?
— Не, я это… я сухопутный.
— А я подумал — на катере.
— Сухопутный! Понял, что его значит, — подмигнул Алексеев.
— Я понял — ты качки боишься.
— Врешь — не боюсь.
— Правильно, не боись. Сначала бензина понюхай, проблюешься — потом привыкнешь.
