Я запрокинул голову к небу и прошептал:
— Вы слышите меня, асы и ваны, дисы и фюльгъи?..
— Снорри, тебе мало пользы от дружбы с этим фокусником. Сам с собой разговариваешь?
— Митрун, ты что тут делаешь? Уже поздно!
— А ты не рад мне?
Я хотел было обнять её, чтобы она сама рассудила, рад я иль нет, но она вдруг решительно отстранилась, отступила. Луна светила сквозь рваные тучи, превращая мою Митрун в привидение. Ветер развевал её волосы и подол платья, а холодный свет пронизывал их насквозь. В горьком сиянии старого, умирающего месяца её лицо было бледно-желтым, и таинственно темнели глаза.
— Снорри, проводи меня.
Она позволила взять себя под руку. Мы шли по берегу. Звенели комары, бурчали жабы. А мы молчали. От реки веяло холодом, и мы свернули на дорогу, утоптанную за сотни лет. Дорога изгибалась между дворов, подходя к самому трактиру. Там ещё суетился народ, лаяли собаки.
— Что там произошло? — спросила вдруг Митрун, и голос её почти не дрогнул. — Тут всё ходуном ходило. Думали — землетрясение. Правда, что чужеземцы устроили драку, и был там один, который всех зарубил?
— Нет, — ответил я холодно. — Никто никого не рубил. Ну, то есть тот чужеземец… Унтах. Он никого не убил. Я только сейчас это понял.
— Как это? Были ведь убитые, многие их видели!
— Ну да, убитые были, и драка была. Но самое жуткое, что они порубили друг друга. Этот чужак — чародей, Митрун. Как наш Корд. Хорошо, что тебя там не было.
— Я надеюсь, ты по своему обыкновению кулаками не махал? — спросила она небрежно, но я снова уловил дрожь.
Приятно, когда за тебя переживает твоя любимая. Хотя, конечно, подло давать ей повод для переживаний.
— Коль махал бы, то домахался бы до кургана. Как те, убитые.
Она молчала, собираясь с духом. Верно, ей не было приятно вести тот разговор.
— Снорри, сейчас мы идём к моей тёте Эльве. Не кривись, прояви хоть раз серьёзность. Мои домашние в Аскенхольме о тебе знают немного, а потому будут верить тётушке. А ей ведомы некоторые подробности, которые она преподаст в чёрном свете. Надо сказать, я поступила бы так же…
— О каких подробностях идет речь? — перебил я.
— Ты водишь дружбу с колдуном, Снорри. С могущественным волшебником. Ты поклоняешься Старому Балину. Твоя матушка, как говорят люди, была накоротке с местной вёльвой, Арной. Я уж молчу о том, что твой дом непохож на другие, что твоего отца отрекли от рода, а возле Грененхофа впервые появился Багровый всадник. И вот ты добавляешь масла…
