— Значит, давление воды, взрыв, что еще? — спросил Волин, испытующе поглядывая на Кошкина.
Кошкин поправил съехавший на бок галстук, старательно пригладил взлохмаченные волосы.
— Еще подводное извержение; оползень подводного склона, помните, там в одном месте подводный склон был очень крутой. В обкоме считают, что авария произошла в шахте. Вода через шахту проникла на станцию.
— Интересно, а что вы думаете? Убежден, что у вас есть своя гипотеза.
— Может быть, — скромно ответил Кошкин.
— Тогда выкладывайте.
— У меня их три, Роберт Юрьевич.
— Это уже плохо. Одна гипотеза — хорошо, две — терпимо, но три — никуда не годится.
— Я ведь последний, кто возвратился со станции…
— Не знал. Впрочем, даже это не дает права на три гипотезы сразу. Когда вы последний раз были на станции?
— Ровно за сутки до… аварии. Я возвратился наверх в пятницу и сразу улетел в Петропавловск. А в субботу вечером оборвалась радиосвязь. Сегодня вторник. Я был внизу трое суток назад.
— Когда в шахте появилась вода?
— Этого точно никто не знает. Мы прилетели на Симушир в воскресенье, шахта уже была заполнена водой.
— А работники наземной базы?
— Они обнаружили воду в воскресенье рано утром. Ночью никто к шахте не подходил. Сначала думали, что наступил простой перерыв в радиосвязи. Ведь ни один вид сигнализации не подал сигнала тревоги.
— Вот это самое загадочное, — заметил Волин. — Поднимаясь вверх по шахте, вода не могла не выбить все пять аварийных перегородок. Сигнализация должна была сработать.
— Сигналов не было: ни снизу, ни из шахты. Совершенно точно! Поэтому Лухтанцев…
— Это я уже слышал. Скажите, после вашего возвращения снизу кто-нибудь проходил по шахте?
— Проходил. Когда я улетал с Симушира, готовился к спуску Северинов. Он благополучно прибыл на станцию.
— Северинов, кажется, студент?
— Он приехал на дипломную практику. Такой замечательный парень, Роберт Юрьевич. Боксер! Его мне особенно жалко… Какую его мать телеграмму Лухтанцеву прислала! Убийцей называет и еще как-то. Странное такое слово… эх, забыл… Между прочим, это Северинов первым заметил гигантского кракена. Представляете, Роберт Юрьевич, тридцать девять метров длиной.
— Так уж — тридцать девять!
— Они хорошо рассмотрели! Кракен потом несколько раз появлялся возле станции. Даже сломал павильон с приборами для донных наблюдений.
— Вот как. Не знал…
— Все это получилось перед самой аварией. А уж потом было не до кракена.
— Скажите, Алексей… простите, запамятовал отчество.
