– Илья Андреевич Тоннер, доктор из Петербурга.
– Вы доктор? – переспросила Суховская низким томным голосом. – Ах! Я уже чувствую себя больной!
Тоннер чуть растерялся и тут же получил второй недвусмысленный призыв:
– Ваши пациентки, наверное, от вас без ума?
Илья Андреевич ответил иронично:
– Большинство из них, сударыня, не только без ума, но и без других признаков жизни. Как правило, я исследую мертвые тела.
– Зачем покойникам доктор? – удивилась Растоцкая.
Роос, давно любовавшийся вдовой, наконец, решился сделать комплимент:
– Мадам, вы напоминаете мне рубенсовских женщин.
– Федор Михайлович, переведите же, – уловив приятные нотки в голосе американца, потребовала Суховская. – Не владею языками. Матушка моя неграмотна была – в осьмнадцатом веке науки не требовались. Наняла мне француза-гувернера, по-русски был ни бум-бум. Учил меня, учил, а оказался греком. Так что и французского не знаю, и греческий позабыла – поговорить-то не с кем.
Терлецкий, видно, не знал, кто такой Рубенс, и перевел слова Рооса так:
– Вы напомнили ему женщин из Рубенса. – И от себя пояснил: – Это его родной город.
Деликатный Тоннер не решился поправить, и комплимент этнографа пропал зря. Только Вера Алексеевна ужаснулась:
– Что? В этом Рубенсе такие крупные женщины и столь щупленькие мужчины? Чудные они, американцы!
Въехали в парк Северских. Завидев слева на поляне поросший пожелтевшей травой холмик, Тоннер спросил у Растоцкого:
– Это что, могила?
– Да, – ответил Андрей Петрович, – Кати Северской, племянницы князя.
– Почему не на кладбище? – удивился Илья Андреевич.
– Как? Вы про Северских ничего не знаете? – снова обрадовалась Растоцкая.
Доктор помотал головой.
– Так я расскажу, – попыталась опередить подругу Суховская. – Носовка – не родовое их имение. Родовое у них в Нижегородской было…
– Как всегда все путаешь, – не сдалась Вера Алексеевна. – В Рязанской, только Василий Васильевич его проиграл. А Носовку Екатерина Вторая его брату подарила на свадьбу.
– Да не брату, – возмутилась Ольга Митрофановна, – а его невесте, своей любимой фрейлине.
– Звали ее Ольга Юсуфова, – быстро уточнила Растоцкая. – Да еще кучу бриллиантов дала ей впридачу. Те Северские, не в пример нынешним, широко жили, балы на всю округу закатывали, с соседями дружили.
– Пока жена в очередных родах не померла, – использовала маленькую паузу в речи подруги Суховская. – Деток любили, хотели побольше, а те все умирали.
– Не все! Одна выжила. Катя! – обрадованно уточнила Растоцкая, указав на могилку.
