Лола | страница 3
Когда на мое плечо легла рука вооруженного араба и он кивком указал мне на выход, я растерялся. Видимо, молодые мужчины – тоже лишняя головная боль. Вспыльчивы и спесивы. Иногда жаждут совершить какой-нибудь подвиг. Поднимаясь, я взглянул на Катрин, она на меня. Ее оставляли в заложницах.
– She's my wife![1] – сказал я арабу и протянул Катрин руку, словно имея полное право взять ее с собой.
– No! – сердито замотал головой араб и ткнул меня темным пальцем в грудь. – No! You too stay here![2] – И я снова сел, чувствуя себя скорее полным идиотом, чем героем. Лицо мое горело. Араб двинулся дальше.
– Извините, – сказала Катрин, – я вам причинила большие неприятности.
– При чем тут вы! – буркнул я. Не уверен, что мне удалось скрыть свою досаду.
Чувства тех, кто остался в салоне после того, как дверь, отрезая от нас свет и свободу, снова закрылась, нетрудно себе представить. Неудачники, парии судьбы. По какому принципу она отобрала чистых от нечистых?
Мы снова пошли на взлет, повисли над бескрайним водным простором в рябинках волн, и вскоре под нами опять легла снежная пустыня облаков. Солнце теперь светило справа, прямо в лицо – значит, мы летели назад, к материку. Динамик больше с нами не общался. По проходу не фланировали предупредительные стюардессы – не проверяли, пристегнуты ли у тебя ремни, не продавали прохладительные напитки. В проходе замаячил араб, не выпустивший меня. Для устрашения руки он держал на автомате, висевшем на животе. Впрочем, по лицу его было видно, что от нас он не ждет никаких неприятностей. Почему нас не согнали в кучу из всех трех салонов? Видимо, чтобы не нарушать баланс самолета.
Оставшиеся пытались было обсуждать случившееся, но араб вскинул голову и грозно рявкнул: «No talks!». На языке нашего старшины – а я служил в воздушно-десантных войсках – это означало: «Разговорчики!» А то мы сейчас поговорим и что-нибудь придумаем. Какой-нибудь заговор обреченных. Впрочем, если бы даже удалось обезвредить этого, впереди оставалось еще два. И неизвестно, сколько их в кабине экипажа. Как минимум, дьявольская шестерка, которая будет держать в напряжении весь цивилизованный мир, пока не добьется своего или пока с ней не разберутся на языке силы. Хорошо, если никто из нас не попадет при этом под руку.
Три часа мы висели над облаками на десятикилометровой высоте, а потом стали спускаться. Далеко под нами проплывала гористая местность, и у меня не было ни малейшего представления о том, где мы. Самолет снижался, потряхивая крыльями, словно вместе с нами вглядывался в незнакомые дали, и вдруг в серой дымке внизу предстал какой-то огромный город на большой воде, через которую тянулись километровые мосты. Нью-Йорк? Откуда вдруг здесь взялся Нью-Йорк? И где небоскребы? Я почувствовал, что мозги отказываются мне служить.