Все остальное произошло в течение трех секунд. Связанные над головой руки Петровича упали вниз – и прогремевший выстрел поставил красную точку на лбу открывшего дверь. Второй выстрел из-за моей спины опрокинул Петровича, я же, боком рухнув на пол, подхватил «узи» и в положении на спине, как учили меня в спецотряде, вытянув над собой руки выстрелил назад, на голос... По вскрику я понял, что попал, и, не оборачиваясь, перескочил через еще лежавшего Петровича, чтобы не дать закрыть дверь в кабину, в которую пытались втянуть убитого араба. Я успел поставить ногу и выстрелить в чье-то плечо. Больше выстрелов не было.
В кабине была куча-мала из тяжело сопящих и пыхтящих мужчин. Из-под тел в синей форме авиаторов торчали ноги подмятых террористов. Три пары тяжелых солдатских башмаков на шнурках... Тут же, прижавшись к боковому стеклу, молча взирали на эту сцену две смертельно бледные стюардессы.
Я бросился обратно к Петровичу, но он как упал, так и лежал. Нагнувшись, я увидел, что воротник его в крови. Пуля попала ему в шею.
Я взглянул на его мертвого убийцу, отдаленно напоминавшего приятеля моей юности Махмуда, и, пошатываясь, пошел по проходу. Из моих глаз катились слезы. Челюсть тряслась. Я полез за носовым платком, но вместо него вынул из кармана капроновый чулочек Лолы, слабо веющий ее экзотическими духами. Подумать только, не из-за этого ли все началось... Я взял оставленную в кресле Петровича рацию и сказал по-русски, обращаясь к командиру экипажа:
– Шеф, у вас все в порядке?
– Так точно, ситуация под контролем. Преступники разоружены, – ответил командир экипажа, от волнения выражаясь официально.
Напряжение схлынуло, и я почувствовал страшную духоту. Держа одной рукой «узи», я открыл другой хвостовую дверь и жадно вдохнул чистый воздух пустыни, пахнущий близким теплым морем...
1997
(с) 2007, Институт соитологии
