Я прислонился боком к стойке бара, находившегося в той же части зала, где была эстрада с музыкантами. Я стоял и крутил стаканчик с текилой по гладкой поверхности стойки. Основная игра шла на среднем из трех столов с рулетками.
Бармен тоже прислонился к стойке — со своей стороны.
— А рыжая-то деньгами так и сыплет! — заметил он.
Я кивнул, даже не взглянув на него.
— Целыми горстями кидает, — согласился я.
— Не считая…
Рыжая девушка оказалась высокой. Я отчетливо различал пламенеющую медь ее волос среди голов зевак, облепивших стол. Рядом с нею виднелась и прилизанная голова Лу Харгера. Похоже, все за столом предпочитали играть стоя.
— А вы не играете? — спросил меня бармен.
— Только не по вторникам. Как-то во вторник приключилась со мной жуткая неприятность.
— Вон оно что… Вы как предпочитаете пить — в чистом виде или, может, мне вам отполировать?
— А чем намерены полировать? — откликнулся я. — Не ершиком, часом?
Он ухмыльнулся. Я опять слегка пригубил текилу и скорчил рожу.
— Неужто это пойло специально таким ядреным делают?
— Откуда ж мне знать, мистер…
— А каков здесь предел ставок?
— Опять-таки откуда мне знать… Полагаю, как боссу на душу ляжет.
Столы с рулетками выстроились в ряд у дальней стены. Они были обнесены низкой, из позолоченного металла, изгородью, за которой и толпились все игроки. Неожиданно за центральным столом возникла какая-то заварушка. С полдюжины игроков, стоявших за крайними столами, тотчас похватали свои фишки и подскочили поближе. И тут прозвучал четкий, исключительно вежливый голос с еле ощутимым иностранным акцентом:
— Прошу вас сохранять спокойствие, мадам… Мистер Каналес подойдет буквально через минуту.
Я пересек зал и с трудом просочился к загородке. Неподалеку от меня находились два крупье; голова к голове, с выпученными глазами нависли они над столом. Один из них вяло двигал туда-сюда лопаточкой возле колеса рулетки. Оба уставились на рыжеволосую девушку.
На ней было черное вечернее платье с невероятным вырезом, открывавшем соблазнительные белые плечи. Девушка, может, и не тянула на писаную красавицу, но выглядела куда круче, чем заурядная симпатяшка. Опершись на край стола, она стояла напротив колеса. Ее длинные ресницы подрагивали. На столе перед ней возвышалась целая гора фишек и наличных. Она монотонно, словно повторяя в очередной раз, требовала:
— Кончайте прохлаждаться и запускайте это колесо! Как загребать наши денежки, так вы ждать не заставите. А как платить, так сразу в кусты!
