Марина принесла лекарства, заполнила ими шприцы. Андрей Викторович подозвал к себе студентов, все им подробно рассказал, какие дозы и куда надо вводить лекарства. После чего сделал инъекции. Попросил Марину забинтовать конечности эластичным бинтом.
– Через пятнадцать минут наша больная самостоятельно покинет нас, – объявил он студентам, и те с сомнением зашушукались. Вскоре Панкратов подошел к больной:
– Сейчас вы встанете и спокойно выйдете из кабинета. И не трогайте вашу палку!
Поколебавшись, старушка поднялась, шагнула к двери, вначале неуверенно, а потом свободней.
– Ну, как вы? – спросил ее Андрей Викторович.
– Ой, ты знаешь, сыночек, как в молодости, никаких болей. – Она даже притопнула ногой в доказательство того, что боли прошли.
– Вот рецепты, вам надо будет провести курс инъекций. Мочой лечить не надо, – успокоил он ее. – Будете смазывать вот этим кремом, – и протянул старушке рецепт.
– Ни фига себе, прямо Кашпировский! – крикнул кто-то из студентов.
– Хочу вас сразу же огорчить, – улыбнулся Панкратов. – Дело здесь совершенно простое...
И он стал подробно объяснять механизм воздействия лекарств на воспалительный процесс в суставах. Но студенты устали. Они с тоской поглядывали на окно, как птицы, находящиеся в неволе. Панкратов понял, что молодняк пора выпускать на свободу, и объявил амнистию.
– Господа студенты, вы свободны.
Через пару секунд аудитория опустела
– Давай, Марина, проведем прием сегодня побыстрее, что-то я неважно себя чувствую...
Она понимающе кивнула.
Через два часа коридор опустел. Панкратов тяжело осел на стуле, чувствуя, как все кругом поплыло.
– Да у вас сильный жар! – Марина померила температуру. Оказалось 38,5.
– Вам обязательно нужно лечь в постель, – категорически потребовала она. – Давайте я попрошу старшую сестру, чтобы она постелила вам в кабинете.
– Нет, нет, – начал отказываться Панкратов, – у меня еще сегодня комиссия по внутрибольничной инфекции, я там должен выступать.
– Никаких разговоров, – возмутилась Марина, – вы... – Она не успела выразить свое законное возмущение, раздался телефонный звонок. Звонил доктор Сергунов.
– Как ваш больной? – спросил он у Панкратова.
– Пока тяжелый, – ответил он, удивляясь такому вниманию начальства к бомжу.
– Почему вы мне не сообщили, что произошло во время операции? Вы были обязаны немедленно доложить мне об этом. Если позабыли о субординации, то я вам напоминаю: пока я здесь еще главный хирург, а вы – заведующий отделением.
