Население города вышло на берег. Всем не терпелось узнать, что же случилось.
На паузке — одни уголовники да еще духоборы. Политические отправлены назад в Александровский централ. За что? «Взбунтовались» на Якутском тракте. Конвойному начальнику вздумалось за какую-то маленькую провинку на выходе с очередного этапа поставить их позади уголовников. Они заявили протест, ослушались команды. Боялись, что вечером на этапе уголовники, придя первыми, раскупят у крестьянок все продукты. Продолжался ропот. Офицер скомандовал: «По смутьянам огонь!» Грохнул залп. К счастью, некоторые успели лечь на землю. Убитых только трое.
Федосеев принес духоборам книги, дозволенные цензурой. В книгах — оттиски партийного манифеста. Улучив минуту, когда не было рядом жандармов, попросил передать в Якутске «политикам».
Мимо проходил Юхоцкий, издевательски присвистнув, спросил:
— Оттаял, господин дворянин? А я уже молился за упо…
Не дав договорить, Николай Евграфович схватил обидчика за грудь. Их успели разнять. Городовой отвел Федосеева в каталажку. Я пошел туда в качестве свидетеля, замолвил слово как врач о больном.
При обыске в кармане у арестованного револьвера не оказалось. Через три дня выпустят.
Июнь забросал окрестности Верхоленска цветами: вслед за синими медунками расцвели жарки, будто пламя охватило взгорки и ложбины.
Но весна не сняла гнета с души. И начало лета не принесло радости…
Яков Максимович записывал:
12 июня. Второй год идет, как я в этом краю, а не могу привыкнуть. Все здесь не наше, не российское. Небо — выцветший ситец. Елки — монахини. Кедры — волосатые медведи. Даже здешнее лакомство — кедровые орешки не полюбились мне.
13 июня. Вот уж, действительно, несчастливое число! Хотя и не суеверный я.
Жандармы дознались, что из Верхоленска рассылается партийный манифест, и нагрянули с обыском. Хотя у меня ничего предосудительного не взяли, боюсь, что теперь генерал-губернатор на мое прошение ответит отказом.
У Федосеева тайник в подполье оказался надежным, — нашли только одну брошюру, напечатанную в Женеве. А им и того достаточно, чтобы угнать Николая еще дальше на север, куда-нибудь к полюсу холода. Он сильно опасается новой кары.
14 июня. Партийный манифест делает свое дело — колонии ссыльных раскалываются: кое-кто из народников начинает прозревать и переходить на сторону социал-демократов.
Из Якутска такие же вести.
15 июня. Дошел слух, что где-то в якутском улусе застрелился один поляк, член партии «Пролетариат». За спиной — пятнадцать лет тюрьмы и ссылки, на шестнадцатом нервы не выдержали.
