Он закрыл глаза и сказал:
— Видите ли, у меня в Дерри дело. Я не знаю, столько времени займет заключение сделки. Как насчет трех дней с возможностью продлить?
— Возможность продлить? — с сомнением спросил клерк, и Ричи терпеливо ждал, пока этот тип сообразит. — О, да, хорошо!
— Спасибо, и я… надеюсь, что вы сможете голосовать за нас в ноябре, — сказал Джон Кеннеди. — Жаки хочет сделать Овальный Кабинет… у меня работа, связанная… с… братом Бобби!
— Мистер Тозиер?
— Да.
— О'кей… Кто-то подключился к линии на несколько секунд.
Просто старый неудачник из Старой Партии Мертвецов, подумал Ричи. Не беспокойтесь о ней. Дрожь пронзила его и он снова сказал себе, почти в отчаянии: «Все о'кей, Ричи».
— Я тоже слышал, — сказал Ричи. — Да, должно быть, подключился. Ну, так как у нас с вами будет с комнатой?
— О, нет проблем, — сказал клерк. — Мы здесь в Дерри, правда, занимаемся бизнесом, но никакого бума.
— Точно?
— О, да, — уверенно сказал клерк, и Ричи снова передернуло. Он забыл, что на севере Новой Англии «да» произносили специфически, как этот клерк.
«Поймаем, гадина!» — закричал призрачный голос Генри Бауэрса, и он почувствовал, что теперь склепы со скрипом отрываются внутри него; вонь, которую он ощущал, шла не от разложившихся тел, а от разложившейся памяти, от разложившихся воспоминаний, и это было еще хуже.
Он дал клерку в деррийской гостинице номер своего американского экспресса и положил трубку. Затем он позвонил Стиву Коваллу, директору программы «Клэд».
— Что случилось, Ричи? — спросил Стив. Последний рейтинг показал, что КЛЭД занимает на каннибальском рынке рока в Лос-Анджелесе самую вершину, и с тех пор Стив был в отличном настроении — благодарение Богу за маленькие победы.
— Ты можешь пожалеть, что спросил, — сказал Ричи. — Я делаю ноги.
— Делаешь ноги… — Он услышал недовольство в голосе Стива. — Что-то я не понимаю тебя.
— Я собираю манатки. Я исчезаю.
— Что ты имеешь в виду под «собираю манатки»? По логике, я сейчас здесь, а ты завтра в воздухе от двух дня до шести вечера, как всегда. В четыре часа ты в студии интервьюируешь Кларенса Клемонса. Ты знаешь Кларенса Клемонса, Ричи? Который в «Приди и ударь, босс»?
— Клемонс может с таким же успехом говорить с Майком О'Хара.
— Кларенс не хочет говорить с Майком, Рич. Кларенс не хочет говорить с Бобби Русселом. Он не хочет говорить со мной. Кларенс — фанат Буфорда Кисодривела и Байата-Гангстера-убийцы. Он хочет говорить только с тобой, мой друг. И у меня нет никакого желания иметь зассанного двухсотпятидесятифунтового саксофониста, которого однажды отделали футболисты профи, учинившие дебош в моей студии.
