Родители целыми днями проливали слезы. Пять лет они ждали весточки от сына, но никаких известий не было. От горя и печали старики умерли. Имущество завещать было некому, и все оно пропало, даже фамилия семьи забылась, и никто уже не вспоминал ни о них, ни об их сыне.
А сын, покинув Нанива, отправился на юг Цукуси и стал служить в храме Дзэндодзи. Прошло время, и сердце его вновь заволновалось страстями. Влекомый порывом, он решил вернуться в суетный мир. Оставив путь служения Будде, он сел на корабль и прибыл в Нанива, но оказалось, что родного дома он лишился. Все кругом изменилось до неузнаваемости. Получив от бывшего своего слуги скудное подаяние, он нашел себе приют на Симити-но Хорицумэ и стал зарабатывать на жизнь, мастеря дудочки в форме льва и разные игрушки. Поистине, как гласит поговорка, сам же себя и погубил…
Что и говорить, безрассудное обращение к Пути не приносит ничего, кроме ущерба. Такие, как этот человек, принявший постриг бездумно, не уразумев благости Пути Будды, причиняют неисчислимые страдания родителям и должны быть сочтены столь непочтительными детьми и нерадивыми монахами, каких еще не знал мир.
Губительная пучина котла,
или Шайка злодеев в провинции Оми
В наши времена уж не случается, чтобы кто-нибудь копал землю да вдруг нашел там котел из чистого золота. И у богача есть свои заботы, и у бедняка есть свои радости. Тем не менее люди, не довольствуясь своей участью, алчут богатства, что в конце концов приводит их к погибели. Примеров этому и в древности и ныне множество неисчислимое.
Случилась эта история на переправе из Ооцу в Ясаки, в провинции Оми. Ветер с горы Хиэй обвевал старого лодочника, и старик казался слабым, как огонек светильника, колеблемый ветром. А тут как раз зазвонил вечерний колокол в храме. И этот звук еще больше встревожил сидевших в лодке, невольно наводя на мысли о смерти. Погода тоже была неустойчивой, на небо вдруг набежали тучи, чудилось: вот-вот пойдет дождь. Гора Кагамияма подернулась туманом, надвинулись сумерки, так что даже лица нельзя было разглядеть.
Путешественники заволновались.
— Послушай, лодочник, уж постарайся, поторопись! — стали они просить в один голос.
— Мне уже за шестьдесят, — ответил лодочник, — но молодым до меня далеко!
Он с бравым видом разделся догола, и все увидели, что руки и плечи старика сплошь изрезаны шрамами, как кора лакового дерева в горах, а на спине шрамы еще ужаснее!
— Неужто после такого можно остаться в живых! — удивились пассажиры и все, как один, всплеснули руками.
