И ассоциация, которая тут же пронзила его сознание, заставила его броситься вдоль реки. Он остановился напротив островка. Покачивающийся на воде предмет отсюда не был виден. Наверняка он и сейчас болтался там, выброшенный на мель за острыми камнями. Но этот рукав реки был глубокий, а опять искать брод… К черту! Тано прыгнул в воду и поплыл, взмахивая одной, здоровой, рукой.
Он доплыл до островка без какой-либо передышки. За это время Сам доковылял по берегу до места напротив островка и стоял совершенно неподвижно. Тано осторожно пошел между камней. Если бы подметки его ботинок не были такими толстыми, он бы уже десять раз порезался…
Перед ним лежал труп женщины. Изуродованный, одноногий, безрукий.
6.
— Не приближайся! — прорычал Тано.
Он выволок труп на берег и теперь, не отрывая взгляда от Сама, надевал отжатую одежду.
— Убийца!
— Точно, — нагло кивнул ему Сам, остановившийся в пяти-шести шагах от него. — Я убийца, но не в данном случае.
— Врешь!.. Или ее убил тот, Другой?
— Кто — «другой»?
— Тот, кто совсем недавно помог тебе вычистить колодец! И, может быть, украл мой звездолет!
Сам лег на песок — огромная, раздутая жаба! — и удовлетворенно отметил:
— Ты совсем запутался, Тано, да и нервы у тебя порядком расшатались. Похоже, пора объясниться.
Тано не слушал. Женщина была молода, около тридцати лет. Наверное, когда она отправлялась в свое звездное путешествие, то хорошо знала, что рискует собственной жизнью. Но даже в самом страшном сне ей не снилось, что жизнь может быть отнята человеком. С такой садистской жестокостью! Тано с состраданием склонился над изуродованным телом. Река волочила его неделями, била о скалы… Руки — отрублены по плечи, нога — по пах, а лицо… От него почти ничего не осталось. Удар, несомненно, был нанесен топором, рассек его ото лба до подбородка, а потом камни превратили тело в ужасающую кашу из раздробленных костей и плоти…
— Ладно, ладно, — протянул Сам, — хватит переживать. Я же сказал — это никто не убивал.
Тано посмотрел на него с неизмеримой брезгливостью. Встал на колени и начал копать яму в песке.
— Что, хоронить собираешься? — захихикал Сам.
— Ты не боишься… — поднял голову Тано, — тебе не приходит в голову, что я…
— Что ты можешь настрогать меня моим же ножом? Увы, нет. Не боюсь. Знаю, что ты на такое не способен.
Сцепив зубы, Тано продолжал копать. Вскоре пошел дождь, все сильнее и сильнее, но он ничего не чувствовал. Копал и копал, выбрасывая уже мокрый песок… Затем перенес тело и положил в яму. Засыпал медленно, осторожно. У него было такое чувство, что мертвая испытывает боль, когда черные песчинки липнут к разодранной и обескровленной плоти.
