– Пусть ты там себе не думай! Заживем! – отрапортовал Анатолий и громко хлопнул ладонью по столешнице. Я подпрыгнула вместе с посудой на столе.
Тем не менее, я сохранила самые теплые и благодарные воспоминания о том вечере. И, расставляя розы в вазе, хвалила небеса за то, что Анатолий не утруждал себя поцелуем на прощание, утыкаясь в мое лицо бровями, а лишь крепко пожал руку и пожелал доброй ночи, считая дело решенным настолько, что впору «сватов засылать».
К четвертой встрече я очерствела, как городской батон без упаковки. Палеозойской черствостью. Я переписывалась, изучала анкеты, по несколько часов в день пропадая в Интернете. И уже ничему не удивлялась, как венеролог, пресыщенный общением с человеческой подноготной. Чем сильнее я налегала на весла, тем быстрее встречное течение уносило меня от цели.
«Моралистки, – заявлял Урфин-43,– пишите. Мне нравится переводить вас в папки „удаленных" и нажимать „очистить"». Ему вторил Сергей-29: «Так радостно спонсировать порядочных девиц».
Евгений-32 из Петрозаводска педантично расставил все точки над «Сообщаю для гуляк и развлекающихся – тачка у меня не крутая. Жилье есть, но оно вам вряд ли достанется, исключая тот случай, если мы поженимся».
«С подобной жизненной установкой Евгений-32 вряд ли когда-нибудь женится, зорко оберегая свое жилье в Петрозаводске от колониальных посягательств», – злорадно думала я.
Света, узнав о моих поисках, определила идею Интернет-знакомства емко и категорично, как она умела:
– Бесовщина! Ну наконец-то извращенцы, шизофреники и прелюбодеи нашли себе клуб по интересам. И ты, фефела, туда же! Возьмите меня, братцы, в жены, я тут с котиком недалеко проживаю. Ты же интеллигентная женщина, Марина, – шумела она.
«Интеллигентная женщина» прозвучало как оскорбление.
– Альтернативные предложения? – сухо интересовалась я. – Только по существу.
– Может, еще сходишь на танцы для тех, кому за тридцать? – не унималась подруга.
В четверг предстояла встреча с Александром-39. А накануне в среду вечером я разволновалась так, что пришлось выпить успокоительное.
«Зачем опять куда-то идти, опять вести бессмысленные разговоры с чужим, незнакомым человеком?» – с тоской думала я.
Он припарковался у кафе и позвонил:
– Марин, это Саша. Выходи, я в черном «БМВ». У входа увидишь.
Александр открыл дверцу...
Я не запомнила его лица. Бывают такие лица, стирающиеся из памяти, едва отведешь взгляд. Только части, как пазлы в коробке, рассыпались в памяти – прямой, тонкий нос, выступающий вперед подбородок, широкие скулы, холодные глаза. Он развернулся вполкорпуса, придирчиво осмотрел меня. Молчание затягивалось. Я заерзала в кресле:
