А дни и ночи были похожи друг на друга: то возвращалось ненадолго тепло, то тучи затягивали небо и сыпал мелкий противный дождик, то ветер выл и метался по лесу, то все утихало и в ночь легкие заморозки пробовали на ощупь и пожухлый лист, и настывшую в лужах воду, и воздух, делая его звонким и прозрачным.
Волчица опять ела ягоды терна, пробовала грибы, пыталась добывать зайцев, куропаток. Это иногда ей удавалось. Но голод терзал ее теперь постоянно. Как ни боялась она появляться у человеческого жилья, а все же однажды, медленно, с остановками, подобралась к кордону и долго лежала в придорожных кустах, наблюдая за ним. Во дворе мычала корова, люди разговаривали, визжал поросенок. Потом к дому подъехала подвода, залаяли собаки. Звонкий женский голос звал не вернувшегося с пастбища теленка. Волчица поняла: толку не будет — люди не скоро угомонятся, встала и кустами побрела к тропинке, которой когда-то уходила в пески к своему старому логову. На повороте тропинки стоял межевой столбик. Давно она тут не была. Волчица обошла его несколько раз, и тут до ее слуха донесся какой-то шум, она быстро нырнула в росшие неподалеку сосенки и там почти вплотную столкнулась с теленком. Испуганный внезапным появлением хищника, тот бросился наутек. Трехлапая, напрягая все силы, старалась догнать теленка, несколько раз почти настигала и наконец вцепилась тому в заднюю ногу. Теленок взмекнул, сумел вырваться, метнулся в противоположную сторону от кордона. Волчица обрадовалась: теперь-то он не уйдет, она закружит его, и хоть силы не те, но жертвы не упустит! И вдруг услыхала крики и топот. Попыталась еще раз повторить нападение, но люди уже выбежали на поляну. Израненный теленок бросился им навстречу, а волчица, резко тормознув, сильно ушибла обрубок лапы о пень, поспешно рванулась в заросли мелкого сосняка и на махах ушла подальше. Сердце ее колотилось, но вскоре возбуждение прошло, и она снова почувствовала сильный голод. Ничего не оставалось, как вновь идти к зарослям терна и собирать под дикими яблонями прихваченные первым морозцем плоды.
Всю неделю она ночью и днем искала пропитание. Наконец ей повезло у колхозной отары. Подобравшись к ней как можно ближе, трехлапая притаилась, не спуская глаз ни с овец, ни с пастуха, который стоял невдалеке, опершись на костыль. Когда рядом оказался небольшой валушок, она вскочила, овцы шарахнулись в стороны, но волчица быстро настигла жертву, схватила за ногу, потом за горло и, прижав к земле, подождала, пока валушок затихнет, потом перебросила его на спину и рванулась в заросли шиповника и низиной — в спасительный лес. Забившись в самую гущину, она бросила ношу и прислушалась. Далеко-далеко, видимо на поле, голосили люди, но это было уже не страшно. Голод последних дней заставил волчицу взяться за добычу. Она отрывала мясо огромными кусками и, давясь, глотала. И, отяжелевшая, медленно двинулась отдохнуть.