Спросил Михаэль:
— Устала ты?
Ответила Тони:
— Я не устала, — но голос ее противоречил словам.
Михаэль рассмеялся, и Тони взглянула на него удивленно. Почувствовав ее недоумение, он сказал:
— Гулял я однажды с дочками. Спрашиваю их: «Устали вы?» Отвечает Рената: «Я не устала, только ноги у меня устали».
Вздохнула Тони и сказала:
— Птичка милая.
Гартман раскаялся в том, что напомнил о дочерях. Поглядел по сторонам в надежде, что появится экипаж и довезет их до города. Над землей стояла тишина. Не слышно было ни звука колес пролетки, ни шума автомобиля. Посмотрел вокруг себя, нет ли где телефонной будки. Исполнился жалости к этой маленькой женщине, бредущей без сил. Раз-другой он помог ей, поддержав ее. Платье ее отсырело от влажного воздуха, и она изредка вздрагивала. Если не найти для нее крыши над головой, не миновать ей простуды.
Город далеко, воздух промозглый. Михаэль собирался было снять пиджак и укутать им Тони, но побоялся, что она откажется. А он не хотел делать ничего такого, что могло вынудить ее отказаться.
Сказал себе Михаэль: «Возможно, мне удастся найти для нее ночлег в харчевне, где мы ужинали». Он взял ее за руку и сказал:
— Вернемся в харчевню.
Тони бессильно побрела за ним.
IV
Они возвращались по той же дороге, пока не добрались до сада. Гартман толкнул ворота, и те распахнулись. Они вошли и поднялись по каменным ступеням. Дом безмолвствовал. Кельнера и девицы не было видно. Наверное, не ожидая гостей, все уснули. Каждый шаг вопил о своей неуместности. Гартман отворил дверь дома, заглянул внутрь и вошел. Слова приветствия, произнесенные им на пороге, остались без ответа. Но внутри они обнаружили какого-то старика со злобным лицом, который, сгорбившись, сидел у стола, держа в зубах трубку.
Гартман обратился к старику:
— Найдется здесь место для ночлега?
Тот взглянул на него и на женщину, пришедшую с ним, и по глазам старика было видно, что он вовсе не рад этой паре, которую занесло сюда после полуночи в поисках пристанища любви. Он вынул изо рта трубку и, положив ее на стол, уперся в них своим угрюмым взглядом и жестким голосом проговорил:
— Одна комната свободна.
Тони покраснела. Михаэль смял свою шляпу в комок, но промолчал. Хозяин дома взял в руки трубку, перевернул ее, выбил о стол и извлек пепел, а за ним подгоревший табак, отделил остатки табака, ссыпал в трубку, утрамбовал их большим пальцем и сказал:
— Комнату предоставим госпоже.
Наконец поднял глаза и добавил:
