Скоро вражда переросла в войну. Осенью 1095 года сын Мономаха, Изяслав, посаженный отцом в Ростово-Суздальском княжестве, неожиданно напал на Смоленск, которым правил брат Олега – Давыд, но получил отпор. Тогда он обрушился на Олеговы владения, захватил Курск, а затем лесной Муром. Олег был вне себя. Развоевался щенок! Считает себя умелым полководцем, которому все дозволено. Папочка его силой подпирает, вот и хорохорится. Доберется он до него, только пух полетит!
Олег ждал Мономаховых войск под Чернигов, поэтому не мог укоротить бойкого Изяслава. Но неожиданно в 1096 году прискакал гонец от Святополка и Владимира с предложением приехать на княжеский съезд, чтобы обсудить совместные действия против половцев. «Приди в Киев, – писали они, – да заключим договор о Русской земле перед епископами и перед игуменами, и перед мужами отцов наших, и перед людьми городскими, чтобы оборонили мы Русскую землю от поганых».
Ярость охватила Олега, когда прочитал он это послание. Князья забирают его земли и в то же время приглашают на переговоры для совместных действий! Ложь в каждом слове, ложь и обман! Хотят заманить в Киев, а потом схватить и казнить! Но не на такого напали. Он, Олег, не какой-нибудь князь-изгой, он – правитель могущественного Черниговского княжества! Придет время, он еще поборется за престол великого князя! И Олег ответил дерзко и высокомерно: «Не пристойно судить меня епископу или игумену, или смердам».
Знал, что не простят ему таких оскорбительных слов князья, и не ошибся. Вскоре пограничная стража донесла, что объединенное киевско-переяславское войско двинулось на Чернигов. Олег тотчас собрал вече. В отличие от севера, где народные собрания проходили постоянно, на юге князья с ними не считались и прибегали к их совету и помощи только в исключительных случаях. Такой случай наступил в Чернигове.
Ударили в вечевой колокол. Народ пошел на площадь неохотно, будто подгоняемый неволей. Когда князь вышел на помост, его встретила гробовая тишина.
– Господа черниговцы! – стал говорить Олег. – Вы знаете, что по рождению я ваш, черниговский. Здесь прошло мое детство, здесь похоронен мой отец. Попытались Святополк и сын его Мономах отобрать мое родовое имение, но отстоял я его. Теперь они снова идут на наш город, чтобы прогнать меня. Так не дадим лиходеям сотворить свое гнусное дело, дружно выйдем на стены и грудью защитим наши старинные права!
Площадь долго молчала. Наконец не спеша вышел крепкий мужик, одетый в опрятную рубашку, перепоясанную ремешком, холстинные штаны и кожаные поршни, сделанные из куска кожи и стянутые по краям ремешком. Поклонился князю, потом народу. Проговорил не спеша, но с силой:
