— Вон лодка, лодка Степанова вынырнула! — вскрикнул кто-то.
Вася увидел, как к берегу подносило волной перевернутую вверх днищем дедушкину лодку. Мужики сняли шапки, бабы закрестились, словно это была не лодка, а жуткий просмоленный гроб.
— Вася, я тут, — тихо сказал подошедший Тимоша. — Ты, Вась, сядь. Давай рядом сядем, я тебя накрою, а то ты трясешься... — Рука друга крепко обняла Васю и заботливо натянула на него полу своей кацавейки.
Дедова лодка уткнулась носом в песок и замерла.
— Вась, ты поплачь! Ей-богу, полегчает... я уже знаю...
Вася молчал. Он с трудом понимал доносившиеся до него обрывки фраз.
— Течь в ней, а загрузили и не посмотрели.
— Буксир-то, как увидел, что баржа набок заваливается, тросы обрубил и был таков.
— Боялся, как бы его не затянуло.
— Никто не хотел на лодках к ней подойти. Тихомиров златые горы сулил, вот Чапай и польстился!
— Зачем врешь? Ну зачем врешь? Ты слыхал, чего он говорил-то?
— Не-е...
— Он Тихомирову прямо в глаза сказал: «Не твое добро спасать еду, а мужицкий труд!» И поехал. Первый раз пофартило ему, мешков десять сгрузил с баржи в свою лодку. А во второй раз, только подгреб, а баржа ушла на дно и его с собой затянула.
— Ни разочку и не вынырнул. Видно, на самое дно попал...
Тонкий месяц явственно обозначился на вечернем небе, когда нашли деда.
Сняв шапки, люди обступили распростертое на песке могучее тело старого Чапая.
— Богатырь был!
— А смерти-то не все ли равно — богатырь али калечный какой? С ней ведь драться не будешь...
Андрей, стуча зубами, торопливо одевался. Он нырял за дедом.
— А где Катерина? — спросил кто-то.
— В городе. У отца в больнице, — ответил Михаил. И в это время над берегом пронесся отчаянный крик. Вася увидел бегущую мать. Народ расступился, ослабевшие ноги Катерины подкосились, и она, заголосив, рухнула на грудь деда Степана.
— Тятя, тятенька! Свекор-батюшка! На кого ж ты нас покинул, касатик наш? Не слыхивала я от тебя плохого слова, родимый мой! Оставил ты внучаток своих... Пошто, не сказамшись, собрался в дальний путь-дороженьку?..
Вася кинулся к матери. Катерина судорожно прижала к себе худенькое, трясущееся тело мальчика.
— О-ох, Васенька! Нету у нас дедушки...
Что-то холодное, сдавливающее Васину грудь, отошло, откатилось, и он отчаянно закричал:
— Ой, дедушка! Деда милый, ты зачем утоп?!
ГОЛОД
Тихомиров похоронил деда за свои счет. На могиле он сказал:
— Ежели на моей работе с человеком несчастье приключилось, должон я свой христианский долг выполнить? Должон. Глядите, люди, как благолепно раба божия Степана погребаем. С певчими...
