Полковник Рогожин, командир корпуса, и чины его штаба встретили нас чрезвычайно любезно. Расспросили о злоключениях и, в свою очередь, сообщили, что сегодня, т. е. 30 мая, они видели отправленных в восточном направлении массу казачьих офицеров, в том числе генералов П. Н. Краснова, С. Н. Краснова, Шкуро, Соломахина и других. Это были, как мы потом узнали, обманом увезенные англичанами, под предлогом отправки на конференцию, а на самом деле в Советский Союз, офицеры (2.500 человек) казачьей, так называемой Домановской дивизии.
Так трагически закончилась эпопея этого знаменательного отрезка славной казачьей истории, когда группа патриотов, пламенно любящих свое отечество и родные казачьи станицы, встала на защиту России и всего культурного мира от невиданной коммунистической агрессии, сулящей человечеству голод, смерть, рабство и бесчисленную сеть концентрационных лагерей.
Ялтинское соглашение навсегда оставит на знамени свободолюбивых демократий позорное пятно гибели храбрых воинов и наложит моральную ответственность на совесть Европы и Америки за непростительную ошибку, допущенную их государственными руководителями.
А. Сукало.
22-го июня 1946 года.
Лагерь Келлерберг.
Австрия.
Еще одна заря после бессонной ночи. Все тело ныло. Казалось, что вот сейчас, если бы не нужно было ехать, заснула бы, как убитая, но за мной пришел поручик Ш.
Пошли к майору, который устроился в том же доме у австрийских «бауэров», в котором уже жила жена командира полка и сестра милосердия Ленни Гайле.
На английском языке, скрепив полковыми печатями, майор нам выдал удостоверение-путевку. В ней говорилось, что мы едем в Виктринг для связи с немецким комендантом, старшим над военнопленными этого района, полковником 3. Нам дали «Опель», который был в большем порядке, чем «Тришка». На всякий случай, не зная, когда вернемся, захватили с собой хлеба и консервов на два дня. Нам дали некоторую сумму денег в марках. Майор предложил нам сделать, после посещения Виктринга, небольшую вылазку по дорогам, по которым могли провезти русских. Он не терял надежды, что где-то мы откроем след «Варяга», желая узнать о его судьбе и одновременно боясь, что он тоже находится среди выданных советчикам.
Подъехали к Клагенфурту к восьми часам утра. По обе стороны дороги, на больших выгонах, привязанные к сделанным на скорую руку коновязям, стояли тысячи лошадей. Они протяжно ржали, вытягивая шеи. Исхудавшие, слабые, страдающие дизентерией из-за корма — свежескошенного клевера, они падали, как мухи. Трупы, страшно вздувшиеся на жаре, очевидно, лежали сутками между живыми. Над ними, как черное облако, вились насекомые. В небесах кружили коршуны.
