Австрийская пограничная команда того времени состояла из «привилегированного класса», то есть бывших кацетчиков, сидевших в лагерях в дни нацизма. Не все кацетчики были политическими заключенными или гонимыми по расовым признакам. В кацетах сидел и уголовный элемент, и в большой массе и теперь он чувствовал себя хотя временным, но хозяином положения, получавшим лучшие места, лучшие квартиры, большее количество карточек снабжения и так далее. Эти кацетчики, конечно, не спрашивали от мистера Кеннеди никаких сопроводительных документов, а по другую сторону границы уже стояли титовцы, получившие по телефону из Вольфсберга сообщение о прибытии жертв.
Церемония передачи была коротка. Людей выгружали на югославской земле, машины быстро заворачивали и возвращались на австрийскую. Почти немедленно начиналась стрельба. Выданных тут же приканчивали, во избежание каких-либо проволочек. Трупы грузились на титовский грузовик и отвозились в неизвестном направлении.
Однажды такой вольфсберговский грузовик вернулся в лагерь со следами крови, мозга и волос, на заднем колесе и заднике машины. Английские машины мыли наши заключенные. Тайна выдач стала известной. Заключенные увидели, что милости нет, и что жертвы не могут надеяться ни на суд, ни на какую-либо справедливость и установление тяжести вины или невиновности. Попытки к бегству из лагеря участились.
Выдачи отражались не только на нас, заключенных, но и на английских солдатах, главным образом, на ирландцах. Сопровождавшие буйно запивали и устраивали дебоши в «английском дворе», стараясь в пьяном угаре забыть виденные ими картины. Однажды такого пьяного ирландца отправили на пост, на вышку вблизи лазарета. За день перед этим он был в эскорте выдаваемых. Кто знает, что сохранилось в его затемненной алкоголем голове? Он потом говорил докторам, что ему показалось, будто к его вышке подкрадываются все расстрелянные, страшные, окровавленные, что они идут к нему, и он чувствовал, что ничто их остановить не может.
— Не я! — заорал он внезапно. — Нот ми, нот ми! — и, направив дуло пулемета на призраки, нажал курок и стал засыпать лагерь пулеметным огнем. Пули пробили крышу лазарета, разбили окна, ранили, к счастью, легко, санитара, шедшего в этот момент по коридору, затем веером рассыпались по бараку № 1 блока «С» и ранили четырех заключенных. Мы должны были быть счастливы, что не было более тяжелых последствий. Упав на колени, солдат на вышке поднял приклад пулемета, и остальной запас патронов из ленты ушел в землю…
