Их семье выделили на отца и на брата, а на мать и дочерей — нет. Мол, бабы не обработают землю. Семьям, в которых женщин было много, или вообще не было мужчин, прокормиться стало невозможно. Оставалось одно — в Москву — на заработки. И тут молодое советское государство поступило мудро. Колхозникам паспорта не выдавались. А колхозниками на добровольно-принудительной основе стали все. Тех, кто против, отправили далече, так что уехать из деревни никто не мог. Без документов куда податься? Но какой бы трудной ни была жизнь — она продолжалась.
Подошел срок Акулине готовить себе приданое: вышитую рубаху, вышитую панёву, передник, самотканый пояс, цветастый платок, душегрейку, полотенца из отбеленного льна, вышитые красными и черными нитками по краям и обвязанные кружевами. Всё добро складывали в сундук. Обитый полосками железа в клеточку и раскрашенный в красный и зеленый цвета, сундук издавал мелодичный звон, когда ключ с вензелями отмыкал его.
Весенние работы закончились, но дел хватало и на подворье. На рассвете, с первыми петухами, надо было затопить печь — заварить свинье пойло, напоить корову, выгнать её в стадо, сварить семье прокорм на день — обычно кашу или постные щи, потому что мясо было только осенью, да чуть дольше половины зимы — на большее забитой по осени скотины не хватало. Натаскать воды для полива огорода и других хозяйственных нужд. Воду таскали на коромысле с реки, своего колодца не было. И только когда вечерние сумерки спускались на деревню и вернувшееся стадо разбредалось по стойлам, когда струи молока переставали бить в подойник, а куры утихомиривались на насесте — парни и девушки направлялись за околицу. Там Акулина и увидела высокого статного красавца — Тимофея. Самые красивые деревенские девушки оказывали ему знаки внимания. Самые завидные семьи были не против такого зятя. Хотя в деревне нет секретов и все знали, что Тимофей — сирота и на руках у него младший брат. Невысокая, тоненькая как тростинка, голубоглазая, с чистой белой кожей и румянцем во всю щеку, с выбивающимися из под платка черными, слегка вьющимися волосами, Акулина только украдкой поглядывала на Тимофея. Лет ей было ещё мало, да и не шла ни в какое сравнение со статными, пышногрудыми девушками, семьи которых жили куда в большем достатке. Деревенская молва уже наметила Тимофею невесту. И Акулина бежала вечерами за околицу с замиранием ожидая, что вот сегодня Тимофей пойдет провожать намеченную деревней избранницу, а там и сватов пошлет. Акулина проклинала тяжелые ведра с водой, которые сызмальства приходилось таскать — может и выросла бы поболее, ведь в семье она была самая маленькая. Может тогда и Тимофей бы взглянул. Да на годочек бы хоть постарее быть. А так, по деревенским меркам, она еще не на выданьи была. Только Тимофей вечер за вечером уходил с посиделок один, не провожая девушек и не оказывая особого внимания ни одной из них.
