Лети, майский жук! | страница 82
Я болтаю ногами. Иван выпускает меня, ставит на скамейку перед комендатурой. Я рассказываю ему, что произошло там, у заграждения, как Добродушный смотрел ввысь, а другой солдат проснулся.
— Ну и что? — Иван теребит пальцами свой нос. Из комендатуры выходят еще солдаты, с интересом смотрят на нас.
— Что дальше?
— Я побежала. Очень быстро бежала!
Ивану смешно. Остальным тоже смешно. Они громко смеются. Иван трижды меня переспрашивает: «Что дальше?» Я трижды ему отвечаю: «Я побежала. Очень быстро бежала!» И всякий раз солдаты и Иван смеются.
Наверху, из дома Ангела, доносится шум. Поют солдаты. В других домах поют тоже. Везде русские солдаты поют. От волнения я сразу этого не заметила. Даже старшина, орденоносный старшина, сидевший из-за стрельбы на кухне под арестом, тоже поет. Он поет что-то похожее на «Вечерний звон, вечерний звон»…
Мои солдаты все еще смеются. А я, разозлившись, стала на них кричать. Они же смеялись и кивали мне. Я ругалась, а они смеялись!
Иван опять меня высоко поднял.
— Не ругайся, сокровище, — бормотал он. — Не ругайся!
Одной рукой он прижимал меня к груди, другой показывал на дома Ангела, Лайнфельнера, дома, где жили русские.
— Не ругайся! У нас большой праздник. Праздник прощания. Мы уезжаем. Все-все. Далеко-далеко. Прощаемся!
Иван запел тоже. Пел он беззаботно, будто все в порядке, будто мой отец не остался с патрулем.
Я стукнула его кулаком по голове. Стукнула очень сильно, как только могла. Но он даже не обратил на это внимания, по-прежнему пел. Остальные ему подпевали.
— Помоги отцу! — прокричала я ему в ухо. Даже бабушка бы это услышала. Но Иван пел.
Я ударила его еще раз. И повторила:
— Иван, Иван, помоги же! Помоги!
Наконец до него дошло.
— Кому помочь?
— Моему отцу!
— Кому?
— Отцу!
Иван молчал. Я выскользнула из его рук на землю. Иван смотрел на меня, ничего не понимая.
Ну, почему он спрашивает? Почему ничего не делает?
— Кому-кому? Я не знаю этого слова!
Господи! Не знает, что отец — это папа.
— Папа, папа, отец. Помоги папе!
Лицо Ивана сияло от радости. Наконец он понял.
— Помочь папе?
— Да-да, папе!
— Помочь? — Иван хотел помочь отцу. Другие солдаты тоже. Все хотели помочь отцу. Никто из них не желал оставаться в комендатуре, охранять ее. Они посмотрели на молоденького солдатика, спавшего на солнышке. Разбудили его, все объяснили и назначили дневальным. Новый дневальный, сонно втянув голову в плечи, отправился в комендатуру. Иван ему еще что-то приказал. Тот вернулся за ружьем.
