Я боялась госпожу Бреннер, поэтому не сказала о тревоге. Бабушка тем временем поставила картошку на плиту. Она немножко успокоилась, так как пламя было большое, светло-голубое — такое бывало редко. Газ горел хорошо, потому что во всем районе никто в этот момент не стряпал.
На улице не было ни души. Только наверху, по Кальвариенберггассе бежала тетя Ханни. Оттуда неслись приглушенные крики: «Кукушка! Кукушка!»
Я посмотрела на небо незабудкового цвета. И тут появились самолеты. Их было много. Один — во главе, за ним — два, потом три, и еще — много-много. Самолеты были красивые, они сверкали на солнце. Потом самолеты выпустили бомбы. Такого я еще ни разу не видела, потому что всегда сидела в подвале. В подвале ведь все иначе. Сидишь и ждешь. Засвистит в воздухе — люди втягивают головы в плечи. Взрыв… И опять тишина. Кто-нибудь скажет: «Совсем близко». Все поднимут головы, радуясь, что бомбы рванули далеко, что их дом уцелел и они живы.
Но сегодня я увидела бомбы. Самолеты выпустили из своего брюха так много бомб, одну за другой, что они выглядели темно-серым сверкающим жемчужным ожерельем. Потом ожерелье порвалось, бомбы ухнули вниз. Раздался адский грохот. Такого я еще не слышала. Его услыхала даже бабушка. Она схватила меня, хотела оттащить от окна: «Бегом! Бегом в подвал!»
Но я не могла бежать, просто не могла сдвинуться с места. Уцепилась за подоконник. Бабушка с трудом оторвала меня от него, протащила через кухню и коридор к подвальной двери. Бомбы падали и падали, рвались одна за другой. Грохот стоял невыносимый, он давил на голову. В ушах звенело. В носу горело. Сдавило горло. Бабушка споткнулась, навалилась на меня, и мы обе упали, покатились вниз по ступенькам. Подвальная дверь за нами закрылась.
Очнулись мы на последней ступеньке. Света в подвале не было. Я прижалась к бабушке. Бабушка дрожала и всхлипывала. Над нами свистело, гремело, грохотало.
Дверь открывалась и закрывалась, открывалась и закрывалась…
Наконец все стихло. Слышны были лишь бабушкины всхлипы. Моя голова лежала на ее большой мягкой груди. Бабушка, погладив меня, прошептала: «Они улетают! Улетают!»
Заголосила сирена отбоя. Эта сирена звучала приятно, даже нежно. Внизу, в конце подвала, посветлело. Зажглась лампа возле нашего уполномоченного по дому. Я услышала его голос: «Соблюдайте спокойствие! Прошу Вас — без паники! Я сейчас все осмотрю». Мы с бабушкой и уполномоченным поднялись по лестнице. Слава Богу! Наш дом стоял. Только стекла повылетали… Мы вышли на улицу. Из других ворот тоже появились люди.
