Петька заснуть так скоро не мог. Он отыскивал широко распахнутыми глазами одно звездное скопление за другим, силился припомнить их правильное, по книжке, название и, припомнив, радовался тихо, чтоб не разбудить Ваську, смеялся, счастливый. Особенно ему нравилось, как падали звезды. Они срывались где-то в немыслимой высоте, распарывали от сих до сих пор черное полотно ночи и, не долетев немного до земли, исчезали. В такую минуту Петькино сердце сладко сжималось от страха и счастья одновременно. От страха потому, что мать, которой теперь у него уже нет, говорила ему, что это вовсе не звезда падает, а летун. Он прилетает в полночь к тем, кто очень тоскует об умершем. Прилетит, рассыплется во дворе и голосом умершего зачнет звать к себе. Петька спохватывался: тоскует ли он о своей матери? Да, а как же, тоскует, конечно. И тогда ему делалось страшно: не мать ли летит к нему с небес? Он быстро натягивал на себя пиджак, плотнее прижимался к посапывавшему во сне и что-то бормочущему Ваське, постепенно успокаивался и тоже засыпал.
Когда хлеб стал созревать, в райкоме комсомола для мальчишек придумали новое занятие. Понастроили им на полях караульные вышки, посадили по два пионера на каждой и назвали этих ребят интригующими и очень высокими словами: «Легкая кавалерия по охране урожая». Ребятишки должны были со своих вышек обнаруживать кулацких «парикмахеров» – так прозвали тех, кто тайком забирался в зреющие хлеба и состригал в мешок колоски.
Петька и Васька не раз обнаруживали стригунов, дудели во всю свою силу в пионерский горн, колотили в барабан, а когда прибегали с полевого стана взрослые и настигали «парикмахера», то им чаще всего оказывался какой-нибудь сельский многодетный бедолага, подвигнутый голодом на такое дело. Мальчишкам было стыдно, они прятали глаза перед преступником и готовы были провалиться сквозь землю: нередко пойманный доводился им родственником – дальним или близким.
И все-таки Петька и Васька продолжали ревностно нести свою службу. Их уже наградили пионерскими костюмами – привезли из района каждому трусы и майку. Со временем на вышке их было уже трое. В отряд к ним поступила одноклассница Петьки – отчаянная девчонка Марфуша. Она и ночью, не в пример другим девчатам, оставалась в поле, на вышке. Ночью кулацких-«парикмахеров» не больно-то увидишь – темно, и Петька мог целиком отдаться своей астрономии. Теперь у него была союзница. Марфуша также любила ночное небо, любила звезды. Они вместе с Петькой считали их, и Марфуша не удивлялась, почему одну звезду зовут так, а другую по-иному. Она только вскрикивала по-девичьи восторженно: «Ой, как же красиво!»
