Если верить в неизменность проходящих сквозь века групп крови, продуктов питания, обычаев, конфликтов и амбиций одного народа, если допустить, что греческие писатели, историки и драматурги хорошо знали характер своих предков, если, наконец, судить о людях по их свершениям, может возникнуть соблазн написать портрет греческого солдата и моряка, сопровождавшего атридов под Трою. Самого обычного человека, начинающего осознавать свою принадлежность к эллинам. А поскольку невозможно, делая психологический набросок воина, учесть все многообразие характеров, в значительной мере определяемых происхождением, воспитанием, профессией, возрастом, то придется не учитывать те черты, которые присущи всем народам Средиземноморья: индивидуализм, вспыльчивость, остроту и внезапность эмоциональных реакций, любовь к спорам и зрелищам, привязанность к сиюминутному. Но вот несколько особенностей, которые мы обнаруживаем у греков на протяжении, по сути дела, всей их истории.
В первую очередь это живое и обостренное любопытство, открытый, гибкий и проницательный ум. Во всех участниках великой азиатской авантюры — от героя до второстепенного персонажа, от Одиссея до Терсита, — больше всего поражает страсть к приключениям. Сколько же верных поклонников Музы дальних странствий садилось на корабли и какие лишения они терпели, лишь бы следовать за легендарными персонажами по имени Геракл, Ясон, Тесей, Персей, Беллерофонт, Ахилл — ради не очищенного от соломы «золотого руна» или в поисках городов, где…
золото, пурпур, лазурь пламенеют,
доступные толпам лишь в снах, —
Тир, Гелиополъ, Солим, Цезарея…
Похоже, никакая вера, никакая мистика не вдохновляла их в отличие от тех странствующих рыцарей, которых воспевает Виктор Гюго. Нет, здесь виден лишь глубокий и страстный вкус к состязанию, к риску, свойственный народу, всегда остававшемуся игроком, воспринимавшему жизнь как азартнейшую из игр. Грек не скажет: «Кто не рискует, не имеет ничего». Его мысль формулируется более мужественно: «Кто не рискует, тот — ничто».
На редкость гостеприимный и общительный, он, подобно Филемону и Бавкиде или свинопасу Эвмею, всегда готов принять в доме путника, тем более что тот может оказаться богом. Хозяин дома или дворца держит в запасе дары для гостей, одеяла и еду для странников. И он готов все отдать за свежую мысль, новость, теплое слово. Он любит открывать неизведанное, размышлять, изобретать. Вспомнив, сколько орудий труда и предметов роскоши «рассеяно» по музеям мира, можно лишний раз и не говорить о том, что ремесленники микенской эпохи были истинными художниками и, даже вдохновляясь сирийскими, кипрскими или критскими образцами, всегда творили нечто свое. Они отвергали копирование, серийность, заданность. Во всех коллекциях не найти двух абсолютно одинаковых сосудов. Так же человек творит и самого себя, не останавливаясь на достигнутом. Таким образом, грек придает собственной судьбе исключительный характер: он превращает ее в оригинальное приключение, достойное эпической поэмы. И это неудивительно: поэт в душе, он спонтанно самовыражается в образах, стихах, музыке.
