Поэт представляет нам владыку людей и богов Зевса сидящим на вершине лесистой Иды, на пике Гаргара, и безмятежно наблюдающим, как воины убивают друг друга на равнине у Трои («Илиада», VIII, 48; XIV, 292–293; XV, 151–152). Будь это нынешний Дикилидаг (650 м) или Каздаг (1767 м), божественный наблюдатель, он же автор разыгрываемой драмы, оставался бы абсолютно невидимым среди сосен и облаков в шестидесяти или семидесяти километрах от поля битвы. Но он, чьи «взгляд и голос объемлют любые дали», видит даже греческие города, откуда прибыли в Троаду спутники Агамемнона и Менелая. А порой, как в начале Песни XIII «Илиады», его взор обращается к северу, к всадникам Фракии и скифам, поразительным созданиям, пьющим молоко кобылиц, и невольно приходит в голову, что небожитель хочет сравнить греков и варваров. Иногда Зевс устраивается в одном из своих дворцов у границ эллинского мира: на Олимпе в Пиерии, между Фессалией и Македонией, или на вершине горы Митрица возле Додоны в Эпире. Так ему удобнее приглядывать за своими — пеласгами, эллинами, ахейцами и данайцами. Присядем и мы вместе с поэтом в священной ограде у благовонного жертвенника, воздвигнутого Зевсу в Троаде, и из этой, близкой к небесам обсерватории поглядим, каков был греческий мир за тысячу двести пятьдесят лет до Рождества Христова.
Географически — это совсем небольшое пространство на юго-востоке Европы, там, где короткое запястье и костлявая рука Южных Балкан обронили в Средиземное море браслет из двух сотен островов И плюс к тому — драгоценное колье, охватившее берега Малой Азии и Южной Италии, — города, колонии, базары, порты, где то появляются, то исчезают греки, неуловимые, как волны и водяная пыль Эгейского моря, навеки просаливающие все, чего коснулись. В общей сложности — 100 тысяч квадратных километров обитаемых земель и чуть менее двух миллионов душ. Такие цифры дает нам анализ «Каталога кораблей» из второй песни «Илиады». Именно из нее мы знаем, что 1186 кораблей с экипажем от пятидесяти до ста двадцати человек переправили в Троаду двадцатую часть жителей континентальной Греции и Архипелага. Свидетельство это вполне надежно: филологи доказали, что оно древнее остального текста эпической поэмы, а данные археологии дают тому подтверждение. Земля Греции предстает совсем иной, чем в наши дни, — в пять раз менее населенной и на добрую треть меньше. Но поскольку города и поселения, оформившиеся в те времена, как правило, располагаются на прежнем месте, нам несложно представить их себе в те времена.
