Секретарь помолчал, почему-то задержав взгляд на нём, на Степане Чугунове. Может, вдруг засомневался, достоин ли? А может, наоборот, на него особенно понадеялся?
«Я буду с вами откровенным, – продолжал напутствовать секретарь крайкома. – Вам придётся нелегко. Вы не знаете чукотского языка. Надо его учить. Вы не знаете местных обычаев. Надо усваивать их. Вам потребуется особенное мужество даже в том, чтобы не захандрить, элементарно не опуститься. Не дай бог, если вы запьёте. Север – он подминает слабовольных, как белый медведь. Вы должны победить этого страшного медведя».
Да, секретарь был откровенным. Вон он, косматый белый медведь, беснуется за окном. Как быстро наступила зима! Медведь этот незримо вкрался и в душу чувством одиночества. Эх, Рита, Рита, оказались бы здесь вдвоём – рай был бы в этом шалаше. А так – сущий ад. Холодно. Поддувает откуда-то снизу. Стены заиндевели. Оленьими шкурами обить их, что ли? Посуда не мыта. Похоже, начинает подминать тебя белый медведь, опускаешься, Степан Чугунов, сукин ты сын…
Ругал себя Чугунов, а сам не мог сдвинуться с кровати. Да и ругался как-то вяло, можно было подумать, что душа его замерзает. Господи, хотя бы сверчок какой завёлся, что ли…
И вдруг дверь отворилась, и на пороге опять возникла Мэмэль. И что-то непонятное шевельнулось в душе Чугунова: он и обрадовался, что порог его переступил человек, мало того – женщина, и, кажется, испугался, даже разозлился: «Только этого не хватало». Чугунов рывком поднялся с кровати.
– Тебе что, иголок мало? Ты уж, голубушка, понимаешь ли, не ставь меня в дурацкое положение. Не знаю, насколько болтливы здешние женщины, но боюсь, что они любят посудачить так же, как все бабы на свете.
Мэмэль, улыбаясь, несмело подошла к Чугунову, осторожно погладила по его нечёсаному, давно не стриженному чубу. И потемнело в глазах Степана Степановича.
– Отойди от меня, чёртова баба! – вдруг закричал Чугунов, сатанея. – Я же мужик, понимаешь, мужик!..
Мэмэль испуганно отпрянула, потом опять заулыбалась по-женски вызывающе, медленно вытащила из-за пазухи меховые рукавицы, положила на пол перед ногами торгового человека и быстро ушла.
Чугунов поднял рукавицы, машинально примерил их, бросил на кровать, подумав: «Вот чёртова кукла. Чего ей от меня надо? Может, всё-таки взять её в уборщицы?»
И вдруг заорал:
– Я тебе возьму! Я тебе покажу уборщицу! – Схватил засаленную сковородку. – Это что такое?! Когда ты выскребал эту сковородку? А когда пол подметал? Не помнишь? Ну так я тебе, негодяй, напомню!
