Захрипел микрофон, принимая доклады из отсеков.
– Первый отсек – повреждений нет… реактор – повреждений нет… трюмный отсек – повреждений нет…
– Пронесло? – улыбнулся Тяжкороб, подмигнув Дроздову.
И в этот момент микрофон захрипел снова.
– Пробоина во втором отсеке. Поврежден главный впускной клапан.
– Течь? – Грубозабойщиков наклонился к микрофону.
– Пока небольшая.
Командир обвел глазами помещение. Люди застыли на своих постах. Грубозабойщиков повернулся к старпому.
– Володя, тебе идти.
– Где наша не пропадала! – Тяжкороб бросился в коридор.
– Продуть носовые цистерны, – приказал командир. – Володь, что с течью? – спросил он через минуту в микрофон.
– Заводим пластырь…
– Помощь нужна?
– Пластолит кончается…
– Быстро НЗ-пластырь на нос, – распорядился Грубозабойщиков.
Тут же двое или трое из рубки бросились выполнять приказание.
Глубиномер показывал триста десять метров – все еще больше предельной глубины. Корпусные переборки угрожающе скрежетали. Лодка скрипела, как старый парусник под напором ветра. Рулевой, вобрав голову в плечи, не отводил взгляда от приборов. Тяжкороб, отодвинув его плечом, сам стал к штурвалу. Он до боли в пальцах стиснул здоровой рукой штурвал, почувствовав выступивший на лбу пот.
Через пять минут, показавшихся вечностью, микрофон донес хриплый голос вахтенного.
– Кажись, все… Включаю насосы.
Послышался шипящий звук стравливаемого воздуха. Лодка, задрав нос кверху, стала постепенно выравниваться.
У командира отлегло от сердца.
– Плавно и медленно на перископную глубину, – сказал он, передавая штурвал рулевому. – Следите за ускорением.
Дроздов чувствовал себя так, словно его только что пропустили через мясорубку.
– Кто угостит сигареткой? – произнес Тяжкороб, появляясь на центральном. Повернувшись к Дроздову, он пояснил: – Никогда в жизни не курил, теперь закурю.
– После такого можно и запить, – сказал Грубозабойщиков. – И пить без перерыва всю оставшуюся жизнь… Но лучше напоить тех, кто построил этот корабль… Водки всем, – приказал он вахтенному.
– По такому случаю можно и коньячка, – осторожно заметил старпом.
– Тебе, может, и коньячка, а мне водки, – командир внезапно умолк, потом резко спросил: – Что у тебя, Володь, с рукой?
Тяжкороб поднял левую руку и удивленно посмотрел на нее.
– Видно, об эту проклятую дверь в торпедном отсеке… Вон там аптечка. Андрей Викторович, не забинтуете?
Внезапно он отдернул руку.
– Вот черт! – виновато произнес он. – Совсем забыл. Хрен с ней, с рукой. Артур! Как он там? Его же здорово стукнуло!
