– Отлично, – Тяжкороб выпил медицинский спирт из стакана. Затем неуклюже поднялся на ноги и потянулся. – Сколько у нас торпед в рабочем состоянии?
– Четыре, не меньше.
– Пожалуй, пройдусь, помогу Микояну с пуском. Если вы, конечно, не против, Владимир Анатольевич.
– Конечно, против, – мягко заметил Грубозабойщиков. – Посмотри на себя в зеркало. Тебе член в дырку не вставить, а ты хочешь торпеду… Только спать!
Тяжкороб не стал спорить. Он направился к двери.
– А вы, Андрей Викторович?
– Сейчас.
– Спасибо. – Старпом положил руку майору на плечо, и в его воспаленных запавших глазах появилась улыбка. – Спокойной ночи!
Когда он ушел, Грубозабойщиков спросил:
– Паршиво было?
– Да уж не воскресная прогулка по Арбату.
– Мне очень жаль, Андрей Викторович.
Дроздов глянул на него и медленно кивнул, зная, о чем он говорит. В таких случаях трудно найти что-нибудь подходящее. Поэтому Дроздов просто заметил:
– Не он один – семь человек погибли, Владимир Анатольевич.
– Оставим мертвых здесь?
– Можно еще спиртику, командир? Боюсь, его запасы у вас за последнее время здорово уменьшились…
Дроздов подождал, пока он наполнит стакан.
– Мы не должны их оставлять. Надо провести экспертизу… Да и вообще, надо бы передать родственникам для захоронения…
У Грубозабойщикова словно камень упал с души. Он понял, что Дроздов это заметил, и поторопился переменить тему:
– А эта аппаратура для наблюдения за запуском американских ракет? Она погибла?
– Да.
Скоро командир и сам убедится, что такой аппаратуры и не существовало. Какова будет его реакция, когда он узнает, что майор вешал ему лапшу на уши, Дроздов даже не мог себе представить. Но это уже не имело никакого значения.
– А что с образцами донного грунта? Вы нашли их?
– Не знаю, не искал… Там нет ничего похожего на это.
Внезапно майора охватило ощущение безмерной усталости. С усилием поднявшись на ноги, он попрощался с хозяином и вышел.
Когда он вошел в каюту, Тяжкороб уже лежал на койке. Меховая его одежда валялась там, где он ее снял. Убедившись, что он спит, майор разделся, повесил одежду в гардероб и убрал свой «ПМ» в кобуру. Потом лег на койку, пытаясь уснуть. Но возбужденный мозг не хотел покоя. Хотя Дроздов и был ужасно измучен, но сон не шел.
В голову лезли всякие мысли, нервы были взвинчены. Он поднялся с постели и, натянув рубашку и хлопчатобумажные брюки, направился на центральный, где и провел остаток ночи. Расхаживая взад-вперед, он наблюдал, как возятся с ледомером два техника, читал радиотелеграммы, не перестававшие поступать с берега, и пил кружку за кружкой кофе. Так он скоротал ночь, и хотя не сомкнул глаз, когда наступило утро, чувствовал себя свежим и почти отдохнувшим.
