— Ты уверен?
Защитник презрительно промолчал.
Невдалеке показалась телега, вскоре поравнявшаяся с нами. Телега была старой и скрипучей, а на ней восседал мужичок, крепко сжимавший поводья гнедой кобылки.
— Вы торговец? — спросила я.
Мужичок кивнул, подозрительно нас разглядывая.
— Еда есть?
— Есть, — оживился он, — свежие булочки с маком, хлеб, зажаренный на вертеле барашек и березовый сок.
— Сколько стоит?
— Барашек?
— Барашек, четыре буханки хлеба, десять булочек и пять литров сока.
— Три золотых, — нахально ответил тот.
— Два, — влезла Люська.
— Четыре. А будете торговаться, все пять.
— Ну и кати дальше.
— И покачу. А вы в ближайшие два дня ни одной деревушки на своем пути не встретите, — хмыкнул он и тронул поводья.
— Хорошо, — крикнула я ему, — давай за три.
— Три пятьдесят.
— Это еще почему?
— За то, что пытались торговаться.
— Только за это?
— Так берете или нет?
— Берем, — процедила я сквозь зубы.
Первый раз встречаю торговца, который при торге увеличивает стоимость товара. Может, у них здесь так принято? Если б я была уверена, что мы встретим еще где передвижную «палатку» с едой, фиг бы этот торгаш у меня что получил. Искал бы других дураков.
Защитник расплатился и спрятал еду.
— Всего доброго! — сказал торговец, ощеривая в довольной улыбке щербатый рот.
— Барыга! — крикнула ему вдогонку Люська. — Чтоб ты обанкротился! — она споткнулась и влетела в кусты.
— Тебе не надоело? — спросила я подругу, проходя мимо нее, и обратилась к защитнику: — Я вот думаю, мне приснилось или нет, что, когда мы убегали из замка Дариона, ты читал какое-то заклинание?
— Читал, — вздохнул он и посмотрел, как Люська выбирается из кустов. — Вообще-то это запрещенное заклинание. Хорошо, что на помощь пришел единорог и мне не пришлось им воспользоваться.
— А что в нем такого запрещенного?
— Ох… Я это заклинание спер у начальства. Им не только простые смертные не владеют, даже защитникам такого класса, как я, его знать нельзя. После него такие разрушительные последствия остаются! Мама дорогая!
— А кто же такое заклинание придумал?
— Об этом никто не знает.
— Какой ты у меня хороший, — улыбнувшись, засюсюкала я. — Рисковал своей головой ради моего спасения!
— Вот-вот! А ты этого не ценишь! — защитник гордо выпятил грудь и задрал тройной подбородок.
Люська, молча слушавшая нас, сорвала ягоду, похожую на смородину, и сунула ее к себе в рот.
— Надоела ты мне хуже горькой редьки, — покачал головой снеговик, увидев, чем Люська лакомится. — Трехлетний ребенок смышленее будет. Ты же не просто наступаешь на одни и те же грабли, ты просто гуляешь по ним туда-сюда.
