, которые приходят в библиотеку во время каникул и, пока я штемпелюю их книги, дергают свои слоновьи шарфы, спуская их до самых туфель, и роняют намеки на какой-нибудь там «Бостон» или «Нью-Хейвен».
— В Бостонском университете? — спросил я, глядя в сторону, на деревья.
— В Рэдклиффе[3].
Мы стояли на корте, ограниченные со всех сторон белыми линиями. В кустах за кортом, в колючками пахшем воздухе, светляки плели восьмерки, и вдруг опустилась ночь, только листья деревьев блеснули на миг, словно политые дождем. Бренда ушла с корта, я — в шаге за ней. Теперь, когда я привык к темноте и она перестала быть только голосом и снова стала видимой, моя злость на ее сообщение о «Бостоне» частично рассеялась, я позволил себе посмотреть на нее благожелательно. Ее рука ничего не поправляла сзади, но и прикрытые, формы обнаруживали себя в тесных бермудах цвета хаки. На спине белой тенниски с маленьким воротничком, там, где росли бы крылья, если бы они у нее были, проступили два потных треугольника.
Завершали туалет клетчатый пояс, белые носки и белые теннисные туфли. На ходу она застегнула чехол ракетки.
— Ты торопишься домой? — спросил я.
— Нет.
— Давай посидим. Здесь приятно.
— Давай.
Мы сели на травяном склоне, достаточно крутом, чтобы полулежать, не ложась, — со стороны показалось бы, что мы приготовились наблюдать какое-то небесное явление: крещение новой звезды, накачивание полунадутой луны. Разговаривая, Бренда застегивала и расстегивала молнию на чехле — она впервые выглядела нервной. Ее нервозность передалась мне, и похоже было, что мы готовы чудесно обойтись теперь без формального представления.
— Как выглядит твоя двоюродная сестра Дорис? — спросила она.
— Она темная…
— Она?..
— Нет. У нее веснушки, темные волосы, и она очень высокая.
— Где она учится?
— В Нортгемптоне[4].
На это ничего не ответила, и не знаю, насколько она поняла, что я имел в виду.
— По-моему, я ее не знаю, — сказала она чуть погодя. — Она недавно в клубе?
— Думаю, да. Они переехали в Ливингстон всего года два назад.
— А…
Новая звезда не появилась, по крайней мере в следующие пять минут.
— Когда я держал твои очки, ты меня запомнила?
— Теперь помню, — сказала она. — Ты тоже живешь в Ливингстоне?
— Нет, в Ньюарке.
— Мы жили в Ньюарке, когда я была маленькая, — сообщила она.
Я вдруг рассердился.
— Хочешь домой?
— Нет. Давай погуляем. — Бренда пнула камешек и пошла на шаг впереди меня.
— Почему ты бегаешь к сетке, только когда стемнеет? — спросил я.
