— Чтоб разбудила на восходе солнца и отправила. Больше ничего.
— А дед-то какой? Может, чужой?
Но старуха уже приспосабливала на плечо Мише мешок с пожитками.
— Ваш дед — сухонький, щупленький, а прыгает, как кочет на веревке.
— Наш, — пробурчал Гаврик и косым взглядом указал Мише на дорогу.
Попрощавшись со старухой, ребята, сердито шагая, отправились в путь.
На окраине им встретилась легковая машина. В кабине рядом с шофером сидел знакомый Мише и Гаврику широкоплечий человек в серой шинели. Ребята удивленно переглянулись.
— Он? — спросил Гаврик.
— Он, секретарь райкома.
— Чего ж ему не спится?
Вот и машинно-тракторные мастерские — длинные кирпичные постройки под этернитом, с узкой железной трубой, с трактором около настежь открытой широкой двери и локомобилями, поставленными на деревянные брусья… Дальше, за покатым холмиком, начинается степь, но деда нигде не видать. Левее холмика, в стороне от дороги, сереет проселок. По нему, направляясь к селу, степенной походкой идут трое старых мужчин: двое с хворостинами, а один с какой-то веревкой на плече. Двое из них сразу замахали руками, показывая ребятам куда-то за холмик. Гаврик и Миша поняли, что надо торопиться. Прибавив шагу, они вышли на взгорье и, восхищенные, остановились…
На рыжей траве, сбоку дороги, паслось больше десятка коров и телят. А дед, прямой и гордый, стоял с палкой на плече, как на часах.
— Скажешь, не наши? — спросил Миша.
— И глупой поймет, что наши. Видишь: смотрит, как на море, — сказал Гаврик и добавил, вздыхая: — Я больше стоять не могу.
— Ноги рвутся вперед… А ты, Гаврик, не сдерживай их! — крикнул Миша и первым рванулся вперед.
Когда ребята подбежали к Ивану Никитичу, старик, указывая на коров, задал короткий вопрос:
— Кто это? — и голос его прозвучал так, как будто он весело спрашивал: «Ну, как спалось?»
У ног старика лежал небольшой медный колокольчик; он ковырнул его сапогом и сказал:
— Пожитки покамест положите, а его, колокольчик, будем вязать на шею вот той, красно-бурой.
И начался сбор в дорогу. Старик то и дело повторял свои предупреждения: задавать вопросы можно, а стоять с опущенными руками строго воспрещается; спешить нужно, а суетиться не положено.
— Дедушка, почему мы вяжем его красно-бурой? — спрашивал Гаврик.
— Людей, что помахали вам с пригорка, заметили? Так вот они сказали: корова и на ферме в отстающих не любила тянуться…
Когда колокольчик был подвязан, дед, оглядывая стадо, сказал:
— Ну, а теперь нам нужна корова-лодырь.
