Мы похоронили Дэнсера за счет города, на кладбище для тех, кто сидел на пособии. Через три дня мы расстались.
Изредка я общался с Лизой. В поздние семидесятые она вернулась к учёбе, сначала получила MBA, затем закончила юридический. Кажется, какое-то время была замужем. Недолго мы посылали друг другу открытки на Рождество, потом я потерял ее след. Много лет спустя от неё пришло письмо. Она сказала, что, наконец, смогла простить меня за то, что я заставил Дэнсера умереть.
Стоял зябкий туманный февральский день, но я знал, что смогу согреться в 1965-ом. Рябь сомкнулась.
ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ вопросы аудитории:
Вопрос: (пожилой профессор с закостенелыми взглядами) – Сдаётся мне, этот предполагаемый вами скачок во времени нарушает закон сохранения массы и энергии. Например, когда объект отправляется в прошлое, некая величина массы исчезнет из настоящего. Это – очевидное нарушение закона сохранения.
Ответ: (я) – Поскольку мы возвращаем его точно во время отбытия, присутствие массы остается неизменным.
Вопрос: Очень хорошо, но как быть с моментом прибытия в прошлое? Его появление там тоже не нарушает закон сохранения?
Ответ: Нет. Необходимая энергия берётся из моря Дирака с помощью механизма, который я объясню в деталях в статье, которая скоро выйдет в "Физикл ревью". Когда объект возвращается в "будущее" энергия в «море» восстанавливается.
Вопрос: (умный молодой физик) – Разве принцип неопределенности Гейзенберга не ограничивает продолжительность времени, которое можно провести в прошлом?
Ответ: Хороший вопрос. Ответ – да. Но поскольку мы черпаем бесконечно малую величину энергии из бесконечного множества частиц, продолжительность пребывания в прошлом, может быть сколь угодно большой. Единственное ограничение: вы должны покинуть прошлое прежде, чем нагоните самого себя в будущем.
ЗА ПОЛЧАСА я сделаю доклад, который поставит моё имя в один ряд с Ньютоном и Галилеем. И Дираком. Мне было двадцать восемь – столько же, сколько ему, когда он опубликовал свою теорию. Я был искринкой, готовой поджечь весь мир. Нервничал, репетируя речь в номере отеля. Как следует глотонул оказавшейся весьма несвежей колы, которую кто-то из моих студентов оставил на телевизоре. Ведущие вечерних новостей трещали без продыху, я не слушал.
Я никогда не прочитал эту речь. В отеле уже начался пожар, моя смерть была предрешена. Завязывая галстук, я оглядел себя в зеркале, потом подошел к двери. Ручка оказалась тёплой. Я приоткрыл, за дверью стояла стена огня. Пламя вломилось в дверь, как голодный дракон. Я споткнулся, отступая назад, и уставился на огонь в изумленном восхищении.
