В памятном совете десяти полководцев у Марафона приняли участие еще два человека, к которым слава политических деятелей пришла уже после Мильтиада. Одним из них был Фемистокл, будущий создатель афинского военного флота и фактический победитель в битве при Саламине (греческим флотом руководил спартанец Эврибиад, следовавший плану Фемистокла. – Ред.). Другим был Аристид, позднее возглавивший отряд афинян в греческом войске (командующий спартанец Павсаний) в битве при Платеях. Известность и народное признание пришли к нему, когда натиск персов удалось, наконец, отразить и добрая половина греков безоговорочно признала Аристида своим вождем и защитником. История не сохранила свидетельств о том, какую позицию заняли эти два человека во время обсуждения плана действий при Марафоне. Но, зная характер Фемистокла, его храбрость, интуитивную способность находить самое эффективное решение в критической ситуации (качество, которое историки единодушно признают как самое главное в его характере), можно с уверенностью предположить, что Фемистокл принял самое верное и смелое решение[8].
Более сложно судить о том, за какое решение отдал свой голос Аристид. То преклонение, которое он испытывал перед спартанцами, могло заставить его проголосовать за то, чтобы дождаться подхода их армии. Однако, будучи предусмотрительным, как воин и как политик он никогда не был трусом. А смелая речь Мильтиада, возможно, в этом случае упала на благодатную почву и нашла в лице Аристида благодарного слушателя.
Сам Мильтиад не испытывал ни малейших сомнений относительно возможных действий афинской армии. Он прилагал все усилия для того, чтобы привлечь на свою сторону коллег. Будучи не понаслышке знаком с организацией персидской армии, Мильтиад был убежден в превосходстве греческих войск, при условии умелого руководства ими. Взглядом опытного военного ему удалось сразу же уловить все те преимущества, которые местность предоставляла грекам при внезапной атаке. В то же время, как мудрый политик, он понимал весь риск, связанный с пассивным ожиданием, когда упущенное время грозило гибелью Афинам. Один из участников совета, а именно Каллимах, которому принадлежала формальная власть в греческой армии, все еще не проголосовал. Поскольку голоса остальных стратегов разделились поровну, по пять с каждой стороны, мнение Каллимаха должно было стать решающим.
От этого голоса по капризу судьбы теперь зависела будущая судьба народов мира. Мильтиад обратился к нему с прямой речью солдата, словами, которые мы и сейчас можем прочитать в трудах Геродота, который сам узнал о них от ветеранов битвы при Марафоне. Мильтиад умолял Каллимаха проголосовать за битву: «Теперь в твоей власти, Каллимах, или повергнуть Афины в рабство, или защитить их свободу и завоевать себе бессмертную славу, которой нет даже у Гармодия и Аристогейтона (убивших тирана Гиппарха, брата Гиппия. –
