“Жил не тужил. Ничего не опасался. Не было нужды думать о завтрашнем дне. И вдруг все полетело вверх тормашками. Вот тут и стали проявляться все мои болячки, - думал он. - Прежде брал путевку в профилакторий или даже в санаторий. Можно было похлопотать о путевке и теперь, поехать подлечиться, но денег нет даже на жратву. А тут еще обокрали до нитки. Поистине правду говорят, что сняли танки с дальних подступов к границам страны, переплавили на железные двери и решетки для окон на ближних подступах - к квартирам. У меня на это денег не оказалось. Вот и ограбили запросто. Телевизор жалко. С одной стороны, вроде спокойнее стало: не лезут к тебе в душу с разной дребеденью, враньем да рекламой. С другой - плохо без телевизора, время коротать не с кем, - сокрушался Иван Денисович. - Остался гол как сокол, лишь болячки да одиночество. Не с кем словом обмолвиться. Костыль и тот перестал заходить. Поди, сгинул где?”
Тут Иван Денисович вспомнил, как однажды к нему домой пришли знакомые мужики из заводской автобазы, в которой он работал. Навсегда запомнилась эта встреча. Ему тогда совсем нездоровилось, и они застали такое состояние его квартиры-однокомнатки, что до сего времени стыдно. Особенно стыдно за проявленное малодушие. Правду сказать, здоровье было такое, что думал “отдаст концы”. На расспросы, в чем нуждается, чем помочь, он отрешенно ответил: “Я хочу умереть”. Его не поняли и переспросили. И он снова сказал: “Я хочу умереть”.
В те минуты он был искренен. Просвета на улучшение жизни не видел, оправиться от болезни не надеялся. Больше половины пенсии ушло на лекарства, на оплату квартиры. До следующего дня получения пенсии время было неопределенным. Есть нечего. “Хорошо, что мужики принесли кое-что из жратвы. А то бы... А раз уж конец один, то лучше не мучиться, не беспокоить людей своим мерзким существованием”, - решил он тогда.
Но в последующем такие упаднические мысли удавалось отгонять. “Нельзя сдаваться! - почти приказал он себе. - Надо жить хотя бы для того, чтобы увидеть, чем все это кончится. Должно же все измениться! К лучшему, конечно. Не может не измениться. И виновные отыщутся. Найдут их... Всех найдут! И спросят!”
...Посетители тогда, продолжал вспоминать Иван Денисович, постарались свести его слова о смерти к шутке. Подбадривали. Всем было неловко. Все старались не замечать убогости его жилища: затертости до блеска постели, давно немытой посуды, мусора, пыли. Всем было понятно, почему человек опустил руки. Таких, как он, становилось все больше. И далеко не всегда в этом была их вина.
