…Он вертел в руке визитную карточку, тупо смотря на нее, словно не умел читать.
— Навалочная, пятьдесят два. А мы где?
Это дом десять. И все. Улица кончается, — сказала Лидка.
Они стояли вдвоем на типовой улице Орлеана — безликий шлакобетон, подстриженные под ноль тополя без веток, чтобы они не давали пуха, то ли гигантские кактусы, то ли деревья… И все, тишина, покой и сонная грусть, как на кладбище.
— Значит, адрес липовый. Твоя правда.
— Это был маньяк. Отпетый маньяк, а ты… — Но Лидка не договорила.
Рудольф вдруг пошел вперед, туда, где начиналась степь с ковылем, камнями, оставшимися здесь еще с ледникового периода, насаженными лесополосами и перекатиполем, которое вдохновляло иных бардов на сочинение песен о вольной бездомной жизни.
Улица оканчивалась бензозаправкой. Рядом чернела старая железнодорожная одноколейка, заросшая травой. Справа была какая-то стройка. В кассе никто не сидел. Рудик с сомнением вытащил заправочный пистолет из колонки, потрогал пальцем его дуло и не нашел на нем следов бензина.
— По-моему, здесь уже давно не заправляют.
— Пойдем с этой Навалочной, — посоветовала ему Лидка. — А то нам навалят. Начистят так, что костей не соберешь.
Но Рудик был непреклонен. Может, он втайне хотел, чтоб ему навалили, а может, как гончая, взял след. Он обогнул кирпичную коробку, где располагалась касса, зашел с торца и поманил Лидку пальцем. Дериглазова увидела обшарпанную дверь, рядом с которой висела вполне официальная вывеска — такие вешают у дверей министерств и ведомств: «Экзекуции. Моральный и материальный аспект. Тренд. Роуминг».
— Вот видишь. Оказывается, все легально. Они еще и моральный роуминг втюхивают. Просто незаменимые люди.
— А почему у них на двери буква «М»? — обратила внимание Лидка.
В самом деле, на единственной двери, ведущей в фирму, была прикреплена эта во всех смыслах сомнительная буква.
— Просто здесь раньше была уборная, — предположил Рудик. — Они сняли это помещение, чтобы меньше платить за аренду. Логично?
— Логично… — откликнулась парикмахерша. — А может, сюда только мужикам можно?
Белецкий пожал плечами:
— Сейчас проверим. Но они, наверное, закрыты…
Тронул дверь. И оказался неправ: она податливо провалилась под его рукой, потому что была незапертой.
Рудик и Лидка вошли в предбанник. Люминесцентная лампа в вышине мигала, освещая прозекторским светом один старый писсуар в нерабочем состоянии, который был обмотан захватанным целлофаном.
— Я оказался прав, — пробормотал Рудольф Валентинович.
