Игорь проследил направление взмаха и увидел за стеклом пролетевшую ворону. Кинув боязливый взгляд на Белецкого, ушел.
— И откуда этот малыш? — спросил Рудик с теплотой проснувшегося отцовства.
— Из парикмахерской.
— Ты его стригла?
— Вот уж нет. У него волосы не растут.
— Значит, они растут вовнутрь головы, — философически заметил врач. — Зачем звала меня? Он бы тебя и защитил.
— Этот малыш хуже, чем взрослый. Вообще во! — И Лидка покрутила пальцем у своего виска. — Прицепился… Ходит по пятам. Ну я и нагрузила его работой.
— Ладно, — успокоился врач. — Аллах ему судья. Покажи мне еще раз визитку своего маньяка.
Лидка полезла в сумочку, начала в ней нервно шарить, наконец в сердцах вытряхнула ее целиком. Из нее вывалились губная помада, тушь для ресниц, какой-то окислившийся ключ и несколько канцелярских скрепок.
— Вот он! — В руках у Лидки был зажат кусочек картона.
— Да, — согласился Рудик, заглянув в него. — Действительно, есть странности. Я поначалу и не оценил.
— Именно!
— Пошли, — сказал он, вставая с дивана. — Найдем его контору и раскрутим это безнадежное дело.
— Спорим, что никакой конторы нет в помине?
— Спорим, что я сейчас засну?
И хирург действительно широко зевнул, демонстрируя свои желтоватые клыки, которые могли перегрызть любого, если бы Белецкий водился в саванне и выслеживал бы в кустах заблудившегося натуралиста.
— Погоди… Я только Лешку поймаю, — выдохнула Лидка, как если бы речь шла о бабочке.
Выбежала в коридор. Ее малыш боязливо сидел на велосипедике у входной двери в дом, втянув голову в плечи, будто опасался немедленной жестокой расправы. Лидка подошла к нему и тепло, по-матерински пощупала рукой его штанишки.
— Пойдем со мной, сынуля. Дядя Рудя хочет угостить тебя конфеткой.
— Я не хочу дядю Рудю, — сказал мальчик.
— Но конфетку ты хочешь?
Лешка не сдержался и кивнул головой.
Тогда она властно взяла его за руку.
— А конфетка сладкая? — поинтересовался малыш.
— Слаще пареной репы.
Лидка стянула его с велосипеда и поволокла за руку в комнату. Малыш, подозревая неладное, слегка упирался и тормозил своими желтыми сандаликами, как тормозит лыжник, когда спускается с горы.
Она втолкнула его в комнату. Рудик равнодушно окинул малыша взглядом, потому что не любил детей чисто онтологически: они напоминали ему о хрупкости всего сущего.
— У тебя есть конфетка? — спросила мать гостя на всякий случай.
Тот пожал плечами и отрицательно покачал головой.
И здесь вдруг Лидка сгребла своего сына в охапку. Истошно заорала, да так, что ветер пролетел по избе:
