Вплоть до самой последней остановки, что проехал по метро, упивался тем, что вчера ему было так скверно и настолько он вчера пострадал, что все, что бы ни произошло сегодня, теперь, пока он едет на работу – просто жалкий пустяк... В угрюмом, тревожном состоянии, наконец, поднялся на поверхность, – атаки тут уже полностью прекратились, – неспеша двинулся к офису. Времени в запасе было полно, вышел из дому заранее.
Когда вошел в комнату, там еще никого не было – пришел раньше всех. Минут через пять появился Смирнов, поздоровался. Замелькацкий буркнул что-то в ответ – не знал, как себя вести. Впрочем, Смирнов тут же уселся за компьютер, уткнулся в экран монитора и с Замелькацкий больше не разговаривал. Замелькацкий ждал: Ариеллы все не было...
Нервозность его усиливалась. Как-то до сих пор, с того самого момента, как она покинула его в театре, он не думал о неизбежной встрече, разве только о том, что она дала свой телефон и можно в любой момент взять и позвонить... О чем угодно – думал, о том, что скоро она предстанет перед ним и можно будет взглянуть ей в глаза – нет... Нужно не прятать глаз, а сказать что-то!.. Нервозность его увеличивалась! В какой-то момент он понял, что его просто трясет от нервного возбуждения: все восстановится, неожиданно лопнувшая связывавшая их ниточка восстановится! Он возьмет реванш! Сейчас она скажет ему, что просто была не в настроении, он извинится и скажет, что плохо себя чувствовал, они договорятся о встрече вечером! К черту атаки, он не боится атак! Сейчас не было никаких атак! Вот только как быть со Смирновым: он будет мешать разговору... Надо отозвать Ариеллу в коридор. Быть может, она сама отзовет его!.. Ему хотелось вскочить со стула и зашагать туда-сюда по комнате. Казалось, еще немного и мрак, который коварно взял его в плен накануне, развеется!
Раздался телефонный звонок. Смирнов взял трубку с аппарата, молча выслушал, буркнул «Хорошо», положил трубку, повернулся к Замелькацкому:
– Если кто будет спрашивать Ариеллу, она просила передать, что она задерживается и придет позже...
У него было такое чувство, как будто его с силой швырнуло на бетонную стену. Он уже представлял ее глаза, ее лицо, как она входит в комнату... Следующие минут двадцать он думал только об одной вещи, вернее о двух... Вернее, они были взаимосвязаны: ему хотелось повесится, а от того, что повеситься хотелось очень сильно, он понимал, что кажется, – о, боже! – незаметно для него толи вчера, то ли сегодня, толи во сне, когда он спал, его отношение к Ариелле фатально изменилось!.. Он не мог без нее!..
