– А две другие?
– А они себя резать не захотели, поэтому их задушили. Время было давнее, зимы долгие, забавы простые. К прапрадеду с его задушенными наложницами мы не пойдем, сталь в то время делать толком не умели. А вот у деда твоего кое-что одолжим.
Хёрдакнут поставил факел в держалку, предусмотрительно приделанную кем-то в старые времена с простыми забавами к известняковому столбу, и развернул один из свертков. В нем оказалось несколько мечей и копий, включая длинный меч с очень странным лезвием, слегка изогнутым, и острым только с одной стороны.
– Это не железо, – полуспросил Горм.
– Бронза, но им бриться можно. Не знаю, откуда Рагнар его привез, никогда такого меча не видел. А это что? – ярл поднял в воздух меч с роскошной золотой рукоятью и гардой, украшенной большим красным самоцветом.
Лезвие рассыпалось в прах.
– Тонкая, однако, работа. А вот этим, говорят, отец убил тролля, – Хёрдакнут держал в руках простой, без украшений, меч в полуразвалившихся деревянных ножнах, частично обтянутых ошметками кожи. – Ну-ка…
Ножны развалились при попытке вынуть из них клинок, но извлеченное лезвие издало чистый холодный звон, и на нем блеснули размашистые руны: «Ингельрикмнусковалъ зачодна.[27]» Знаменитый за несколько поколений до Гормова времени кузнец не отличался ни скромностью, ни грамотностью, но оружейное дело знал. Сама руническая надпись была высечена в клинке, а насечки потом заполнены сталью чуть-чуть другого вида, так что клинок был совершенно гладким, а руны проявлялись только в свете пламени под определенным углом. И еще, как поговаривали, начинали светиться при приближении троллей и прочей сверхъестественной пакости.
– Держи. Теперь ты не просто едешь на поиски приключений, как какой-нибудь изгнанник, а несешь родовой меч. Скажи слова.
– Рагнар Сигвартссон, твоим мечом я приумножу богатство и славу нашего рода, а если его не верну, то только потому, что сложил голову в бою.
Горм поймал на себе взгляд Хёрдакнута. Выражение лица ярла было странным – то ли гордость, то ли печаль. Глаза Хёрдакнута и Горма встретились на мгновение, и лицо ярла сделалось обычным, с одним уголком рта, слегка приподнятым в вечной улыбке шрамом от нарвальего бивня.
За Кромом в стене пещеры виднелся узкий проход, закрытый железной решеткой. Горм прошел мимо еще пары возвышений с домовинами по направлению к этому проходу. Из прохода доносились еле слышимые звуки – не то шелест ветра, не то возня, не то шепот. Пламя факела в руке Горма затрепетало, но тут его остановил голос отца:
