Прислушиваюсь к ощущениям тела. Слегка тянет, чуть-чуть ссаднит, но в целом — не перетрах.
— Не huj было из себя Эммануэлью vyyebyvat'sya, Baba kusai.
— Иди пописай, — советую. — Страви кипяток.
На удивление дитя покорно бредет к туалету.
В халатике лучше. Кутаюсь, согреваюсь. Надо залезть в кипяток, отпарить, смыть следы чрезмерного наружного потребления вина и мужчин.
— Мама тебя тоже поздравляет, — Танька накладывает еще одну порцию, морщится, отставляет.
— Угу.
Сил выяснять филологические подробности нет. Редкий момент предрассветной обесточенности. Возможно, это и называется у них сном?
Танька зевает:
— А если патология? Что-нибудь в мозгах? — редкая способность продолжать внутренний монолог внешним диалогом. С некоторым усилием восстанавливаю возможную логическую цепочку:
— Иди в pizdu каркать.
— Вот-вот, — Лярва все же запускает ложечку в сласти. — Я читала книжку, так там у одного из-за опухоли в передней лобной доле необыкновенные способности проявились. Поначалу он обонял исключительно жуткую вонь, затем появилась бессонница, потом — ясновидение… эротомания… прочие перверсии…
— Сквернословие. Все сходится. В этой башке — рак. И краб.
Танька смотрит побитой собакой:
— Я о себе. Какое-то странное ощущение… Blyat\, да не могу я его уже есть! — отодвигает тарелку. Икает. Прижимает ладошку ко рту. Смотрит выпученными глазами. Зеленеет.
— Аллергия на инвективную лексику, — умозаключаю.
Танька срывается с места.
— Там Полина! — запоздало предупреждаю.
В туалете шум, гам, что-то падает, льется, вопит дитя, дверь с грохотом распахивается — картина маслом из разряда альтернативных сексуальных развлечений — дитя со спущенными до колен трусиками, задранной до пояса футболкой. В одной руке — глянцевая дрянь «Космогальюнер», в другой — моток туалетной бумаги. Надпись на футболке: «Fuck off!»
Смотрим друг на друга. Встаю. Вытираю рот. Подхожу. Отбираю дрянь и бумагу. Стаскиваю нецензурщину.
Опухоль в мозгу? Все сходится… Тогда точно все сходится… Девиации поведения — с каждым разом все более изощренные… Как сейчас, когда губы сами находят бледный сосок. Бледный несовершеннолетний сосок. Затем второй бледный несовершеннолетний сосок. Грудь эфеба, которой предстоит распухнуть, раздуться, обвиснуть… Стать сексуальной, кормящей, силиконовой, старческой… Как и этому плоскому животику еще предстоит претерпеть метаморфозы — вырастать и опадать, растягиваться и обвисать, покрываться шрамами и складками — следами арьергардных боев с наступающей на пятки старостью…
