В кают-компании я обнаружил Спара, штурмана, склонившегося над картами.
– Ты здесь?
Я должен посмотреть на карты еще раз, – извиняясь, сказал он.
Мы стояли бок о бок и смотрели на карты. Потом Спар прошептал:
– Командир, вы уверены, что мы сможем войти?
– Ты думаешь, я пророк, Спар?
– Положим, все пойдет не так?
– Тогда нам крупно не повезет.
Занавеска перед одной из коек зашуршала. Эндрас высунул голову:
– Я больше не могу спать. Можете отдать меня под трибунал, если хотите.
– Замолчи и береги воздух, – прошипел я.
Он со вздохом скрылся в своей норе. Я вернулся к себе и лег. На этот раз мне удалось заснуть, но спал я вполглаза.
В четырнадцать часов я слышал, как вахта будила кока, и видел его сквозь полузакрытые глаза. Он обернул ноги тряпками, чтобы не шуметь, поскольку прослушивающие аппараты противника очень чувствительны. При некоторых обстоятельствах можно слышать шум ботинок по железным плитам пола в соседнем корабле.
В шестнадцать часов все проснулись. Еда состояла из телячьих котлет и зеленой капусты. Это был пир, и дневальные бегали за добавкой. Я сидел с Весселем и Барендорфом. Последний забавлял нас и трещал, как сверчок. Наконец, столы убраны. Три человека прошли по всей лодке и установили заряды. Если мы попадем в руки врага, они взорвутся. Я еще раз прошел по всем помещениям и дал последние указания. Во время операции никто не должен курить и, что еще важнее, говорить без необходимости. Сделаны последние приготовления. Все проверили свои спасательные жилеты. Я бросил последний взгляд на выходной люк. Штурман уточнял свои карты. Те, кто собирался на мостик, надели плащи.
Девятнадцать часов. Снаружи должна быть ночь. Короткие команды. Начали работать трюмные насосы, и Вессель, главный инженер, доложил:
– Лодка поднимается. Один метр… два метра…
Завизжали моторы, лодка поднималась. Я пошел в центральный пост.
– Поднять перископ.
Труба поднималась медленно и осторожно, ее стеклянный глаз обшаривал горизонт. Была ночь.
Я глубоко вдохнул и приказал:
– Подъем.
Сжатый воздух потек в баки, из которых с бульканьем выходила вода.
– Опустить перископ.
И труба скользнула вниз. Послышался шум лодки, разрывающей поверхность. Она всплывала, качаясь, как пьяный с перепоя. С глухим стуком открылся люк. Поток воздуха пошел внутрь, а мы как можно быстрее выскочили наружу: два офицера, боцман и я. Навострив уши, я слушал темноту. Ничего не было ни слышно, ни видно. Ветер стих, море слегка волновалось. Я осмотрелся, остальные доложили вполголоса, но четко:
