Увидев мои трудности, наставник пояснил:
— Можно сделать пружину более мягкой, но тогда надежность выстрела упадет. Так что придется тебе тренировать руки.
Кобура, запасные магазины, принадлежности для чистки и разгрузка, все было аккуратно внесено в ведомость, под которой я расписался, и побрел к выходу.
— Ох, чувствую я, втравила ты меня в серьезный загон.
Ленка, пыхтевшая за правым плечом, лишь огрызнулась:
— Не бухти. Потом спасибо скажешь.
Обучение новым предметам началось с утюга. Всем послушникам раздали чугунные утюги, мальчикам побольше, девочкам поменьше, и заставили держать на вытянутой руке. Больше двух минут не выдержал никто. Потом поменяли руку и продолжили. Когда уже руки, казалось, были готовы отвалиться от тела, усадили в класс и начали читать основы баллистики и оружейного дела. Потом сборка-разборка оружия, чистка и вновь утюги. К концу дня у ребят едва хватило сил раздеться, а на следующий день все повторилось сначала.
Третий день ознаменовался пробежкой до полигона в полной боевой. Это означало с «АКС», пистолетом и боезапасом. Первые стрельбы Сашка запомнил плохо. Только болезненная отдача в истерзанную тренировками руку и хмурое лицо отца Александра, считавшего попадания по мишеням. Но постепенно дела налаживались. То ли тренировки дали эффект, то ли привычка. Пистолет уже не плясал в руке после каждого выстрела, а пули ложились все точнее и точнее.
К этому времени подтянулись и другие наставники, представленные на оружейном складе. Пожилой японец, с неподвижными глазами кобры, казалось, делал все, чтобы доконать послушников своими тренировками. Сашка, не без основания считавший себя если не знатоком, то уж как минимум не новичком в рукопашном бое и бое на оружии, был просто потрясен уровнем того и другого у брата Теруо — немногословного японца, и сыплющего прибаутками отца Федора. Занятие они всегда вели вдвоем, как-то ухитряясь сочетать русский ножевой бой и японскую классику. За две недели занятий Сашка узнал о рукопашке больше, чем за все предыдущие пять лет. Возможно, потому, что его новым педагогам было наплевать на церемонии и красоту стиля. Их учили убивать. Просто, эффективно и с минимальными затратами.
Неожиданно за Сашку особым образом принялся Теруо, что-то разглядев в еще угловатом подростке. Для послушника это означало лишь то, что спать он стал в итоге на два часа меньше и частенько приходил, когда в казарме уже царила мертвая тишина. При таком режиме ничего удивительного не было в том, что день, когда весь взвод занимался хозяйственными работами, считался выходным и отдыхательным.
