Через месяц звоню сама, говорю о симптомах и прошу помощи. О том, что главный симптом моей депрессии он сам – ни слова.
Встретились. Он взволнован, уставший, запакован во все черное. Спрашивает, с чего все началось. Какое событие лежит в основе. Хотелось сказать, что это событие – ты. Не сказала. Вместо этого, неожиданно для себя: «Я справлюсь сама». Удивился, насторожился и сделал выпад:
– Какую роль вы сейчас играете?
– Не поняла. Я никого не играю. (Испугалась, вдруг сорвет маску и обнаружит восторженную влюбленную.) Я здесь как социальная единица.
– А я, значит, профессиональный нуль? Почему вы попросили помощи и сразу же отказались. Вы мне не доверяете? Пытаетесь использовать в своих целях?
– В каких, например? (Испугалась, что ответит – в сексуальных.) Мне просто с вами было интересно.
– Почему было?
– Потому что уже страшно. Извините за беспокойство.
– Вы меня даже не хотите услышать.
– Все, что мне надо было, я уже услышала.
Убежала. Помыла пол, пропылесосила ковер, побелила потолок. Все равно ничего не поняла. Одна подруга – Маринка – выпалила: «Дура, он же псих!» Она права, между нами много общего. Другая подруга – Танька – была более красноречива: «Недотепа! Его выпад – это форма признания в любви. Любовь – это зависимость. Он от этого и бесится. А ты нюни развесила. Жди. Скоро объявится».
И я стала ждать. С радостью и наслаждением. Сменила прическу, купила туфли на высоком каблуке, начала заниматься спортом. Глаза засветились. Выглянуло солнце. Никогда не видела, что осень – это красиво. Раньше ее раскраска казалась вульгарной.
Отшумел листопад. Пошел снег. Перед Новым Годом звонок. Он:
– Как ваше здоровье?
– А что, есть основания для беспокойства?
– Есть.
– А вы не боитесь, что я вас могу использовать?
– Не можете меня простить?
– Не могу понять, кто я для вас – интервьюируемый, врач или знакомый.
– А все вместе вы не допускали? Вы для меня (хотела сказать любимый мужчина), но сказала – интересный человек.
– Вы для меня тоже. – Если бы знать, что он этим хотел сказать. – Давайте встретим Новый Год вместе.
– Давайте. Только для этого мне надо придумать алиби.
– А что, вас дочь не отпустит?
– Нет, у меня есть более серьезное препятствие.
– Вы замужем?
– А что это меняет?
– Ровным счетом ничего.
Испугался и повесил трубку. В ушах долго звенели короткие гудки.
Новый Год встретила в семейном кругу. Точнее – в треугольнике: я, дочь, муж. Муж сокрушался, что нельзя выпить, я сокрушалась, что до сих пор не развелась. Дочь веселилась, я делала вид, что веселилась. Мое солнце погасло. Я вернулась в семейное ложе. Заметила, что, занимаясь сексом, обнимаю мужа сжатыми кулаками. Уворачиваюсь от поцелуев. Слезы объясняю оргазмом, истерику – перевозбуждением.
