- Мама, мама-а! - закричал он. - Куда она делась? Вы не видели маму?
Какой-то старик с костылем и котомкой, подошедший к калитке, сказал, что час назад видел блаженную вроде бы женщину на самом выходе из города.
- Это она, она! - крикнул Юрка, выскочил на улицу. Но тут же вернулся, затормошил старика: - Где... на каком выходе? Слышь, дедушка?
- А там, сынок... На Верхнюю Ельцовку она, кажись, побрела.
Это было в последний день июня, а числа десятого июля к поскотине небольшой деревеньки Барлак, что верстах в тридцати от Новониколаевска, подошел грязный, оборванный мальчишка с исхудавшими глазами, с давно не чесанными, пыльными волосами.
- Ты чей такой? - спросила его низенькая босая женщина с прутом, пасшая гусей.
- Савельев Юрка я.
- Откуда же ты?
- Я с города.
- Ну, ступай, пройдись по деревне, - вздохнула женщина. - Може, кто и подаст. Сейчас мало подают. А что там у вас, в городу-то?
- Я не за милостыней. Я мамку ищу. Я в соседней деревне был, мне сказали, что она сюда пошла.
- Кто же твоя мамка?
- Она такая высокая. И она... она никого не узнает. Ее в тюрьме били.
- Блаженная?.. Постой, седни в полдень какая-то блаженная побирушка была в деревне. Ее старая Ферапонтиха, кажись, к себе покормить увела. А ну-ка пойдем...
У старой Ферапонтихи никакой побирушки уже не было.
- Ушла она, сердешная, - сказала грузная, рыхлая старуха, выслушав Юрку и женщину с прутом. - Поела маленько и пошла. Уж давно время будет.
- Куда, куда она пошла? - крикнул Юрка.
- А туда, по сокуровской дороге. Ты кто ей, сын, чо ли? Голодный ты, видать. Поешь и ты, сядь.
Но Юрка не стал есть, хотя и был сильно голоден. Он выбежал на подворье, кинулся по указанной дороге. Уже больше двух недель он ходил по пригородным деревням, разыскивая мать, питаясь случайным подаянием, ночуя где придется. И дня четыре назад вроде напал на ее след, но все никак не мог настигнуть.
Солнце пекло, дорога была сильно разъезженная, пыльная, горячая. Обжигая босые ноги, Юрка то шел, то бежал, опасаясь, что мать, если она действительно пошла по этой дороге, опять свернет на какой-либо проселок. Но отворотов, к счастью, не было.
Мать он увидел издали, сразу узнал ее худые плечи, обтянутые синей кофточкой, косо болтающуюся на ней юбку, растрепанные волосы. Она шла медленно, опустив голову, внимательно разглядывая дорогу. Юрка припустил, собрав последние силенки, и, подбегая, услышал, как мать бормочет бессвязно:
