– Думаю, утренняя порция шустовского все нейтрализует. Однако не увлекайтесь пищевыми экспериментами, юноша. Солитер уместен в качестве пасьянса, но никак не в качестве внутреннего жителя.
– Дайте-ка мне еще немного коньяку, – попросил Гумилев и, дождавшись на всякий случай, пока негус отвернется, сделал пару больших глотков, которые с удовольствием закусил вареным белым мясом гиппопотама, окунув его в неизменный перечный соус.
Трапеза шла своим чередом, негус изредка благосклонно поглядывал на русских гостей, кивал, улыбался. Поручик пытался уловить из тихих разговоров придворных какую-то полезную информацию, делясь ею с Гумилевым – так, он сообщил, что толстяка в накидке из львиной гривы зовут Джоти Такле, угрюмого человека с отрубленным ухом и ослепшим глазом, закрытым бельмом – Эйто Легессе, а сидящего рядом с негусом крепкого молодца с золотыми браслетами на руках – Бакабиль. Все они являлись фитаурари Менелика, то есть низшими генералами: очевидно, крупных чиновников и военных негус брать с собой в инспекционную поездку не стал. Курбанхаджимамедов поведал также, что «фитаурари» весьма прозрачно переводится как «вперед, грабить!».
Генералы, впрочем, никого не грабили: кушали, в меру пили тэдж, толстый Джоти Такле много смеялся и веселил негуса. Гумилев подозревал, что некоторые шутки касаются его с поручиком, потому что хохочущие абиссинцы то и дело поглядывали в их сторону.
Когда трапеза закончилась, негус поманил к себе пальцем Бакабиля и что-то прошептал на ухо. Фитаурари тотчас сделал знак остальным, и помещение почти мгновенно опустело – в нем остались только двое русских и Менелик.
– А теперь расскажите подробнее, что вы ищете в моей земле, – сказал негус, облокотившись на кучу разноцветных подушек. – Ты, военный человек, можешь молчать – ты друг моего друга Булатовича, и я знаю, зачем ты здесь. Но что ищешь ты, юноша, который слагает стихи?
– Я… Я хочу узнать больше о жизни твоих подданных, увидеть красоту твоей земли, негус негести, – почтительно сказал Гумилев. – В России это многим интересно, а мне – особенно.
– Если ты приехал сюда издалека, проделав огромный путь, твой интерес, несомненно, велик, – согласился Менелик. – Если ты хочешь, я могу взять тебя с собой. А потом ты напишешь много красивых стихов о моей земле и моем народе.
– Я весьма польщен, негус негести, – отвечал Гумилев. – Но мне нужно подумать.
– Подумай. Это мудро, потому что никогда не следует принимать решение, не обдумав его. Завтра ты можешь сообщить мне, отправишься со мной или поедешь с другом Булатовича дальше. А сейчас давайте отдохнем, потому что я уже немолод и устал в дороге…
