Все «участники конференции» явились точно к восьми. Лица «участниц» светились каким-то особенным светом, который излучают хорошо отдохнувшие люди. Казалось, канули прочь тоска рабочего понедельника, теснота и сутолока переполненного метро, беспросветная скука зимнего города, квартальный отчет и даже немытая раковина на собственной кухне. Все это ушло, обесценилось и теперь ничего не значит. Остались только румянец на щеках, задорный блеск в глазах и приятное, волнующее чувство голода.
Подавались лобстеры с рисом, салат из свежих овощей, тушенные в сливках осьминоги и другие замысловатые закуски.
Бодро застучали вилки, два-три глотка божественного «Chateau», и голоса стали громче, а смех зазвучал чаще. Заиграла музыка, закружилась голова, захотелось закрыть глаза и уплыть в медленном танце.
Мы расслабились, слушая приятную мелодию и потягивая вино, почти как дружная семья, для которой застолье – добрая традиция, и не нужно придумывать интересные темы для разговора, не нужно никого удивлять. Теперь мы узнали друг друга чуть больше и можем просто помолчать. Но нет...
Первой встала Грибова.
– Девочки, у меня есть тост! – Она подняла бокал с рубиновым вином.
Грибова примеряет на себя непривычную роль руководителя, ее недавно назначили менеджером по распределению финансовых потоков. В пансионат она приехала на новом служебном автомобиле. Грибова попыталась изобразить дружескую улыбку, но лишь кривовато ухмыльнулась. Захотелось спросить ее: «Что у тебя с лицом?» Грибова чуть заикается, даже не заикается, а как бы нарочито по-старушечьи затягивает слова, заставляя слушать себя более внимательно. Дослушать до конца ее речь мало кому хватает терпения, кажется, она бесконечно тянет и тянет дохлого кота за хвост. Классическая вампирша. Я где-то читала, что вампир – это тот, кто говорит слишком медленно или чересчур тихо, вытягивая таким образом из вас терпение и силы.
– Давайте выпьем за нас, удачливых и талантливых! – громко закончила Грибова и махом опрокинула в себя бокал вина.
– Это не про нас, – шепнула, наклонившись ко мне, Аня. – Слава богу, хватило ума не сказать «за меня». Вот дурища!
Но всем и так понятно, что Грибова имела в виду исключительно себя и выпила бокал в свою честь. Грибову поддерживать совсем не хочется, все завидуют карьерному успеху, и хотя за спиной смеются над ее прагматизмом, но уважают за упорство, с которым она добивалась этой должности.
Появившись на нашей фирме, она с упорством мань–яка стала набиваться в лучшие подруги к главбуху, воспользовавшись тем обстоятельством, что они живут в одном подъезде. Профессионального опыта у Грибовой было маловато, дура она набитая, оттарабанила десять лет на одной проводке, вдруг ее пробило – захотела стать начальницей и опускать по мелочам тех, кто находится в ее подчинении.
