Сестра ничего не имела против, даже наоборот. С братом же предстояла настоящая борьба. Марина сама занималась подбором вариантов и поиском покупателей, чтобы сэкономить на услугах риелторов. Все вечера, все свое свободное время она звонила по объявлениям, договаривалась, назначала встречи, каталась из конца Москвы в конец на бесконечные просмотры.
Больше всех ее доставал братец. Когда комнату подбирали ему, он устраивал целые представления, ломался, капризничал, придирался, говорил, что предлагаемая комната ему не нравится, «не нравится, и всё». Марина плакала от злости, приходила с опухшими глазами на работу, подолгу застывала за экраном монитора, смотря куда-то вдаль и о чем-то напряженно думая. Я не знала, чем ей можно помочь.
Наконец брат торжественно объявил, что согласен участвовать в сделке, но хочет получить свою долю от продажи квартиры наличными.
– Я там прописан, ты квартиру продаешь – значит, моя доля принадлежит мне, – логично рассудил он. – Восемь тысяч, и нет проблем.
– А комната? Мы же покупаем тебе жилье в Москве, – недоумевала Марина.
– А комнату вы мне купите на мамины деньги, которые она заработает, – ответил он ей невозмутимо.
Марина злилась и была готова отправить его обратно в тюрьму за шантаж. Сначала она недоумевала, не зная, кто дал брату такой «дельный» совет. Потом решила, что он завел себе сообразительную подружку и та подучила его, как «полегкому срубить бабки». Но эта догадка не приближала ее к цели. Если ее догадка верна, значит, нужно было еще и с его отмороженной барышней договариваться. Марине это было явно не под силу.
Когда покупатель квартиры уже не мог больше ждать и все варианты могли рассыпаться в прах, в ситуацию вмешалась мама из Америки. Она, очевидно, знала потайные рычаги в голове собственного сына и без труда его уговорила. Братец обмяк и согласился на все в тот же день.
Марина торжествовала.
– Слушай, как ей это удалось? – спросила я из любопытства.
Маринка ответила:
– Мама наша – железной воли человек. Она брата грубо прижала, пригрозила, что если он будет мне мешать, мы его выпишем через суд в девятиметровую многонаселенную коммуналку с удобствами на улице куда-нибудь в Конаково, из которой он не выберется до конца своих дней. Братик испугался. Для меня он загадка: живет при церковной общине, служит послушником, а хороших слов в принципе не понимает.
Когда цепочка обменов выстроилась, один из продавцов неожиданно поднял цену. Марина была опять на грани нервного срыва, денег взять было негде. Единственное что ей пришло в голову, – пойти к нашему финансовому директору Кулик. Та ее выслушала с сочувствием, но сказала, что «Франсье» ей денег, увы, не даст, так как она работает в «Келли».
