Фирменные люди | страница 37

– А что это за таблетки? – спросила я, так как названия не читались – все было вырезано аккуратно ножницами. – Они очень ядовитые?

– Нет, таблетка для организма безвредна, если вы это имели в виду. Это французские таблетки фирмы «Франсье». Еще недавно ими лечили язву желудка, а потом заметили побочный эффект: большое количество выкидышей – и стали применять для этих целей. Первая таблетка вызывает мышечные сокращения, две другие – обезболивающие.

– И все?

– Да. Но эта процедура может проводиться только под наблюдением врача. Понимаете, случается разное: останется небольшой сгусток внутри, начнется воспаление, тогда точно операция.

Дальше все было, как она сказала. Я выпила «противоязвенную» таблетку. Через два часа из меня вывалилось белое прозрачное яйцо, и мне показалось, что оно на меня смотрит.

На следующий день на работу я не пошла. Было и так очевидно, что я принесла слишком большую жертву проклятым французам с их проклятыми таблетками, и идти «к ним» не хотелось. Хоть у меня ничего не болело, но температура все же была высокой, лицо горело, и я целый день пролежала на диване вялая и бесконечно несчастная, как обманутая и брошенная любовником Кабирия.

Я проработала во «Франсье» около полугода.

Нина Киприянова к тому времени была благополучно зачислена в штат и от нас с Мариной как-то незаметно отдалилась. Мы по-прежнему одиноко обедали вместе с Мариной, как моряки на подлодке. Марина оказалась особой нелюдимой и склонной к де–прессиям, впрочем, она охотно делилась своими наболевшими проблемами со мной.

Мать Марины нелегально жила в Америке, зарабатывая детям (их в семье было трое) на квартиры. Она работала гувернанткой в богатой русской семье. Старший Маринин брат был болен полиомие–литом и только что вышел из тюрьмы, младшая сестра перманентно и безуспешно пыталась лечиться от наркомании и устроиться на работу. Оба регулярно навещали Марину под разными предлогами, на самом же деле в очередной раз занимали деньги в долг без отдачи. Она не знала, куда деваться от их набегов, неотвратимых, как восход и заход солнца, и регулярно выворачивала свой кошелек на лестничной площадке, не пуская дорогих родственников в свою квартиру, которую снимала на окраине Митино.

На мой вопрос «Почему?» она со вздохом обреченности ответила: «Это такие охламоны – пригласи, всю мебель вынесут, пока тапочки успеешь достать».

После очередного транша из Америки Марина решилась на размен родительской подмосковной квартиры. Она хотела раз и навсегда отделиться от родных «де-юре и де-факто», купив три комнаты в коммуналках в разных концах Москвы, и прописать всех по отдельности.