— А вы хотели, чтобы я объявила всех членов моей семьи обманщиками и лжесвидетелями? Людьми, которые бросили на растерзание волкам собственную дочь и сестру? Разве я могла публично признать, что мои родители, Летиция и Лоуренс клялись на Библии и при этом говорили неправду?
— Вы поступили с ними благородно, чего не скажешь о них в отношении вас.
Плезанс ничего не ответила.
— Впрочем, у мистера О'Дуна не было веских причин для молчания, — наконец произнесла она.
«Мелкая месть — вот что заставило его держать язык за зубами, — мрачно подумала она, но тут же попыталась переубедить себя. — Если бы он меня защищал, было бы только хуже».
— Он не ожидал, что его обвинения приведут к судебному разбирательству.
— Вот как? Однако меня арестовали благодаря его стараниям. Позвольте узнать, чем еще, кроме суда, могло все это закончиться?
— Вас могли вызволить ваши родители. О'Дун хотел всего лишь припугнуть вас и, возможно, уязвить вашу гордость. — Корбин покачал головой. — Но Данстаны ровным счетом ничего не сделали для вашего спасения, и мы все угодили в собственную ловушку. Дать делу обратный ход было уже невозможно.
Эти слова звучали убедительно, однако Плезанс не спешила им верить. Если бы Тирлох О'Дун не хотел доводить дело до суда, он не стал бы настаивать на ее аресте, тем более таком публичном. Его игра с самого начата была неоправданно жестока. Конечно, она провинилась перед ним, но не заслужила столь суровой мести. А теперь еще он потребовал, чтобы она целый год на него работала. Если бы он собирался просто немного ее проучить, то заплатил бы штраф и отпустил. В законе не говорилось, что она обязана отрабатывать долг, но О'Дун воспользовался своим правом потерпевшего и принудил ее к этому.
— По вашему лицу я вижу, что вы мне не верите. Не дайте обиде и гневу затуманить ваш рассудок, — посоветовал Корбин. — Тирлох О'Дун — хороший человек. Я знаю его с тех пор, как он приехал в здешние края.
— Он на целый год сделал меня своей рабыней, и вы ждете, что после этого я буду улыбаться?
Корбин вздохнул:
— Он спас вас от тюремного заключения и еще более жестокого публичного унижения.
— Что ж, посмотрим, насколько это ему удалось, — проговорила Плезанс. — Спасибо за ужин, мистер Маттиас.
Печально кивнув, Корбин встал и собрал со стола пустую посуду.
— Вы имеете полное право сердиться на него, но прошу вас, не усугубляйте ситуацию. Тирлох — человек благородный. Ему нужна женщина, которая поможет ему воспитывать его сестру. Может, он выбрал не самый лучший способ для ее поиска, но мне понятны его мотивы.
