Арден в изнеможении рухнула на мужа, ловя ртом воздух. Кожа обоих блестела от пота, мышцы обмякли и обессилели, но сердца были до краев наполнены любовью.
Наконец Дрю перекатил их на бок, отвел влажные пряди темных волос с ее лица и прижал к себе.
— Наша любовь заключает все самое чистое, самое прекрасное и самое искреннее в мире, Арден.
— Да, — хрипло согласилась она, улыбаясь.
Но после того, как муж заснул, беззвучно заплакала.
* * *
— Это хозяйка дома?
Арден сразу же узнала вкрадчивый голос и крепко стиснула телефонную трубку. Много дней она боялась услышать его, понимая, что Рон все равно позвонит. Сейчас, когда он все-таки вышел на связь, она почувствовала едва ли не облегчение. По крайней мере, неизвестность закончилась. Теперь оставалось бояться того, чего он потребует от нее.
— Да, — коротко подтвердила Арден.
— «Зал Орхидей». В три часа.
Телефон умер в ее руке. Она положила трубку с такой осторожностью, словно прошла физиотерапию и хочет удостовериться, что все движения точные и правильные. Рон не предоставил много времени. Было два часа дня. Мэтт спал. Дрю находился в своем кабинете, беседуя с Хэмом по другой линии. Они планировали спуститься на пляж после пробуждения Мэтта.
— Миссис Лаани, — позвала Арден, сунув голову в кухонную дверь. — Не хочу мешать Дрю, он разговаривает по телефону. Пожалуйста, передайте ему, что я решила пройтись по магазинам. Пусть они с Мэттом идут на пляж без меня, а я потом присоединюсь к ним.
— Я завтра с удовольствием похожу по магазинам вместо вас, — предложила домработница.
— Нет, спасибо. Мне надо кое-что купить для себя самой. Я ненадолго.
Через несколько минут Арден покинула дом, одетая в поплиновую юбку и рубашку-поло. Будь она проклята, если станет наряжаться для Рона.
Арден знала, что «Зал Орхидей» располагается в одном из ветхих зданий на окраине Лахайны, потому что много раз проезжала мимо по дороге в город. Там было хуже, чем она ожидала, — помещение тусклое и дымное, вонь прокисшего пива усугубляла удушливую атмосферу.
Ей потребовалось какое-то время, чтобы глаза приспособились к полумраку. Когда она сумела оглядеться, то заметила, что является единственной женщиной в баре. Косые взгляды обшаривали ее из темных углов. Сглотнув, Арден прошла прямо к ближайшей красной кабинке и скользнула на потертое сиденье.
— Содовую, пожалуйста, — заказала она официанту, примчавшемуся обслужить ее.
Он был одет в кричащую гавайскую рубашку, мешковатую и не слишком чистую, волосы щедро напомажены гелем.
