— Я люблю тебя!
Парень в удивлении глянул на неё, затем хмыкнул и спросил у Руслана вполголоса:
— Пьяная?
Москвин натянуто улыбнулся и поспешно отвёл глаза. Стало жутко неудобно и стыдно.
— Я поговорил с врачом, он советует определить Лену в клинику, — сказал Владимир Николаевич в один из вечеров.
Руслан кивнул. Сидел в кресле, вытянув ноги, и наслаждался тишиной и сытостью. Новости сногсшибательной ему свёкор не сообщил, в больницу жену определяли не реже, чем пару раз в год, Москвин к этому давно привык. Но родители Лены вдруг переглянулись, Ирина Станиславовна не сдержалась и всхлипнула, Руслан удивлённо глянул на неё, а она поднялась и вышла из комнаты. Свёкор вздохнул.
— Врач посоветовал хорошую клинику, за городом. Лене там будет хорошо. Вот хочу завтра съездить… Поедешь со мной?
Руслан выпрямился, потом кашлянул в кулак.
— Вы что… хотите её насовсем?
— Руслан!.. — Владимир Николаевич поднялся и заходил по комнате. — Конечно, мы не хотим, но… Наша дочь больна, — заявил он решительно, но с заметной дрожью в голосе. — И это не исправишь. А там ей будет хорошо… на природе, там врачи… и всё такое. Да и ты…
— Что я?
— Тебе жить надо! Тебе двадцать шесть лет, а что ты видел? Это мы виноваты, мы с Ирой виноваты… надо было ещё тогда, когда ребёнка не стало, заставить тебя вернуться в Москву, а мы всё надеялись… Она тебя очень любила.
Москвин потёр лицо рукой.
— Почему вы говорите о ней в прошедшем времени?
— Врачи говорят, что скоро она перестанет даже нас узнавать… А тебе жить. Тебе нужно жениться, ребёнка надо… чтобы всё, как у всех.
Руслан криво усмехнулся. Жениться? Снова?
Владимир Николаевич подошёл и положил руку на его плечо.
— Ты же знаешь: мы твоя семья, чтобы не случилось… Я надеюсь, что ты хоть изредка будешь звонить.
— Дядь Вов…
Свёкор похлопал его по плечу, громко сглотнул и тут же отвернулся.
— Возвращайся в Москву.
Он не поехал на машине. И на самолёте не полетел. Он поехал на поезде. Стоял в коридоре, прижавшись лбом к холодному стеклу, и вспоминал этот разговор. Прошло всего две недели — и вот он уже не женат, уже не торгует колбасой и водкой, и едет в Москву. А когда туда приедет, не нужно будет звонить каждый час, кроить время так, чтобы поскорее вернуться домой, не надо больше ни о ком беспокоиться, вскакивать по ночам от криков жены и вытаскивать её из хоровода поющих, странных людей. Всё закончилось.
Он свободен.
— Свободен, — проговорил он, наблюдая, как запотевает от его дыхания и тут же проясняется стекло. Потом достал из кармана телефон. Долго стоял, с силой сжимая его в ладони, потом всё-таки набрал номер. — Кать, это я…
